У него перехватило горло от нежности.
— Господи, — пробормотал он, — какая ты хорошая!
Так и лежа ароматным затылком у него на груди, она улыбнулась с закрытыми глазами.
— Торжественно обещаю, — сказал он, — что не буду ревновать и путаться под ногами. А если поймаю космонавта первым, то оглушу, припру его к тебе и сдам с рук на руки. А сам отвернусь и заведу с Бабцевым разговор о том, что нам до Европы еще расти и расти и пора смирить имперские амбиции и встать перед ними по стойке «смирно».
— Степка… — растроганно смеясь, проговорила она. И в тон ему повторила: — Какой ты хороший!
За окном совсем свечерело. Тихо умлевала в гаснущем весеннем тепле улочка Куусинена, будто застрявшая где-то годах в семидесятых прошлого века. Трудно было поверить, что в пяти минутах ходьбы — метро, а в трех остановках — шепелявый грохот и нескончаемый круговорот жерновов Садового кольца. Застрять бы и самим вот так…
— Ну поцелуй меня, что ли, — сказала она.
— Хабиби-и, — нежно протянул он на одной ноте в тон все не могущему добраться до оазиса арабу.
Все же Валька классный журналист.
И хороший человек.
Ни одного неосторожного слова. Ничего, что могло бы впрямую указать, откуда он, собственно, взял материал для своих обличений. Конечно, те, кто знал, чем и с каким результатом сам Кармаданов занимался в последние недели, без особых усилий могли бы заподозрить, откуда дунул ветер перемен, — но только заподозрить.
Зато умозаключениям Валька дал волю. Даже, на вкус Кармаданова, малость перегнул.
Так называемое покорение космоса, мол, и в советское-то время было не более чем промышленными отходами оборонки и сверкающей пылью в глаза, тщательно нагнетаемой иллюзией, призванной поднять так называемую гордость за отвратительную на самом-то деле страну, и воспитывать так называемый советский патриотизм — позорный, как и всякий патриотизм, являющийся последним прибежищем негодяев, если только он не есть закономерный и естественный ответ на реальную заботу государства о свободе и благосостоянии. А уж в наше-то время верить бессовестно распространяемым некоторыми официозами байкам о сохранении и преумножении замечательных традиций великой космической державы могут только непроходимые тупицы, потому что любому мало-мальски здравомыслящему человеку должно быть ясно: в принципе не может претендовать даже на малый ломтик космоса страна, в которой и приличных унитазов так и не научились делать, в которой текут все, какие ни есть, трубы жилкомхоза, в которой половина лекарств, вплоть до простейшего аспирина, — подделка… Такой стране просто нечем и не на чем летать. Не говоря уж о том, что незачем. Как и всякие песни о великих традициях и замечательном наследии, песня о космосе — лишь средство оболванивания людей, средство легального и даже радостного для самих этих людей отъема у них последних денег. У этой страны нет великих традиций и замечательного наследия, нет и нет, и быть не может, пора наконец это понять! У нее есть только привычка к идолопоклонству, к коленопреклонению и к кнуту. И те, кто стоит во главе этой страны сейчас, прекрасно это знают и пользуются народными привычками беззастенчиво и почти неприкрыто. Старые песни о главном запели сейчас слегка на новый лад — но это ничего не меняет. Вот, например, вновь созданная государственно-частная корпорация «Полдень-22». Одно название чего стоит! Издевательство, а не название! А по сути? Почему не государственная — понятно.
У государства уже не хватает ума ни на что, кроме как пить кровь из нефтянки. Но почему не просто частная? Ведь понятно, что частный бизнес идет именно в те области экономики, за которыми будущее. Если бизнес чем-то занялся, если он рискнул чем-то заняться — будьте уверены, через пятнадцать-двадцать лет именно здесь будут золотые горы; и не под землей найденные, а настоящие, сделанные трудом людей. Если частный капитал не занимается космосом — значит, космос не нужен. Значит, за этим занятием нет перспективы. Значит, оно — туфта, как любит называть подлоги и обманы поголовно ставший уголовником хотя бы в том, как он говорит, так называемый народ-богоносец. Тогда зачем нужна государственно-частная корпорация? Зачем этот не понятный никому тянитолкай? Надо полагать, все для того же простого занятия: обогащения чиновников. Потому что, если кто еще не понял: отъем денег у тех, кто их честно зарабатывает, то есть у бизнеса, у реальных организаторов реального производства, и перекачка их в карманы тех, кто не делает ровным счетом ничего, кроме как сидит в высоких кабинетах, есть основное занятие государственных служащих высшего и среднего звена. Но существуют разные схемы. Одна — прямой государственный рэкет. Заботами СМИ, общественных организаций и международного сообщества, пристально следящих за бандитскими прихватами путинской вертикали, эту деятельность чиновников удалось подсократить. Но даже голь на выдумки хитра, а уж вертикаль — и подавно. Следовало бы как следует проверить, не является ли корпорация «Полдень» обкаткой — возможно, не первой — новой схемы: самим же Кремлем в одночасье назначенные частными предпринимателями служилые товарищи просто получают из казны действительно колоссальные, космические во всех смыслах, можно даже сказать — астрономические суммы… А дальше — ищи их свищи. Недавно полученные нами косвенные данные недвусмысленно намекают на то, что именно ракетно-космическая отрасль благодаря традиционно не скупому (мягко говоря!) бюджетному финансированию избрана государственными тунеядцами новым каналом обогащения и «Полдень» является первой по-настоящему работоспособной схемой такого рода. И самое отвратительное, что рука руку моет, и все государственные учреждения — в том числе и те, что призваны контролировать остальные и не допускать их до лихоимства, на самом деле в доле, или, по крайней мере, берегут честь мундира, надеясь, скорее всего, оказаться за это в доле хотя бы потом…
Лихая получилась статья.
И в то же время… Кармаданов перечел ее дважды, сложил газету и понял, что ему даже жалко немножко Вальку Бабцева. Дон Кихот… Мечтатель. Юный пионер, честное слово, буржуинский Мальчиш-Кибальчиш. Нам бы только день простоять да ночь продержаться. И банки есть, да банкиры побиты… Частное предпринимательство у него — спасение от всех бед, панацея от нечестности, коррупции и произвола… Иногда Кармаданову казалось, что Валька сам-то в глубине души давно уж не уверен в том, что большие и чистые деньги (поселянка, хочешь большой, но чистой любви? приходи на сеновал!) есть главная тяга мироздания и венец развития человечества. Потому и утверждает это с такой неистовостью при каждом удобном случае, тщась в первую очередь удержать в этой вере себя самого. Потому что если не это, тогда что? Опять коммунизм какой-нибудь? Это ж лучше повеситься! И вот стойко, как оловянный солдатик, хранит верность перестроечным смутным надеждам. Можно только восхититься — но почему-то не хотелось. И даже понятно почему — слишком Валька был воинственен и непримирим. Будто знал истину в, последней инстанции и с ее высот раздавал всем сестрам по серьгам. А это всегда противно и всегда вызывает протест. Любая сказка, которая вдруг зазнается настолько, что начинает почитать себя единственно верным отражением так называемой реальной жизни, становится рвотным порошком…