Невин облегченно вздохнул. Раз уж его мать обещала не приставать со своими языческими глупостями к лэрду, можно без опаски возвращаться в замок. Если Господь будет милостив, мать забудет о своих страхах уже к обеду. А Господь милостив.

Бессета несколько дней пыталась убедить Невина, что он в опасности, но не вышло. Сын вежливо, но твердо обрывал такие разговоры, и возле его рта залегли страдальческие морщинки, которые она просто ненавидела. Эти морщинки говорили об одном: моя мать сошла с ума.

Отчаяние пробирало Бессету до костей: она понимала, что теперь все зависит только от нее. Она не потеряет своего последнего сына. Нечестно отнимать у матери всех ее детей, а верить в то, что Господь защитит его, было просто невозможно. Четырех старших Господь не защитил. Да и способность предвидеть будущее явно дана ей не для того, чтобы сидеть сложа руки.

Вскоре после страшного видения в селение Баланох приехал цыганский табор, и Бессета приняла решение. Пришлось потрудиться и поторговаться с нужными людьми. О тех, с кем она договаривалась, можно сказать очень много, но Бессета заставила себя думать о них только как о нужных. Сама она умела лишь читать будущее по рунам и палочкам. А вот цыгане, путешествующие по Шотландии, торговали не только бусами и травами, но и мощными заклятиями своих предков. Хуже всего было то, что Бессете пришлось украсть у сына прекрасную Библию в золотом переплете. Невин читал эту Библию только по праздникам и очень дорожил ею, но для оплаты услуг ее сбережений не хватило. На Рождество сын обнаружит пропажу Библии, и его сердце будет разбито.

Но зато он останется жив!

Бессета знала, что ее палочки никогда не лгут, и все же прошла не одна бессонная ночь, прежде чем женщина приняла решение. Связываться с цыганами было страшно, но, если она не остановит Друстана МакКелтара, тот женится и его жена убьет ее сына. Палочки ясно сказали это. Жаль, что они не сообщили, что именно эта женщина собирается делать, когда, как, почему. Тогда бы не было этого давящего отчаяния. Как жить, если Невин погибнет? Кому нужна беспомощная больная старуха? Оставшись в одиночестве, Бессета просто рухнет в бездонную тьму и достанется на растерзание живущим там чудовищам. У нее нет выбора, ей нужно остановить Друстана МакКелтара.

Неделю спустя Бессета стояла на поляне у озера, неподалеку от замка МакКелтаров. Вокруг бродили цыгане, рядом с ней стоял их седоволосый предводитель по имени Рашка. У ее ног лежал Друстан МакКелтар. Он был без сознания.

Бессета с опаской смотрела на него. Даже лежа на спине у ее ног, МакКелтар словно возвышался над ней бронзовой горой мышц и сухожилий. Женщина вздрогнула и опасливо потрогала лэрда ногой. Цыгане расхохотались.

— Он не проснется, даже если на него рухнет луна, — сказал Рашка, вытирая слезы с глаз.

— Ты уверен? — опасливо спросила Бессета.

— Это не обычный сон.

— Но вы же его не убили, правда? Я обещала Невину, что не причиню ему вреда.

Рашка приподнял бровь.

— Забавные у тебя представления о морали, женщина. Нэй, мы его не убили, он просто спит. И будет спать вечно. Это древнее заклятие, тщательно и правильно наложенное.

Рашка отвернулся, раздавая приказы своим людям, и Бессета облегченно вздохнула. Затея была рискованной — ей пришлось пробраться в замок, отравить вино лэрда и заманить его на полянку возле озера, — но все пошло по плану. МакКелтар примчался к озеру и уснул на поляне, а цыгане завершили ритуал. Они нарисовали на его груди странные символы, обрызгали травяным отваром и прочитали заклинания.

Бессета боялась цыган и очень хотела снова оказаться в безопасности своей хижины, но заставила себя стоять и смотреть, чтобы убедиться, что они сдержали слово. Чтобы удостовериться, что Невин наконец в безопасности и что Друстан МакКелтар до него не доберется.

Как только прозвучали последние слова заклинания, воздух над поляной стал чище и Бессета ощутила озноб и непонятную слабость. Вокруг лэрда сгустилось странное свечение. Цыгане определенно владели могущественной магией.

— Действительно вечно? — уточнила Бессета. — Он никогда не проснется?

— Я же сказал тебе, женщина, — фыркнул Рашка. — Этот человек будет спать, застыв в мгновении, и время не коснется его. Он никогда не проснется, если человеческая кровь и солнечный свет не попадут на наши символы одновременно.

— Кровь и солнечный свет разбудят его? Этого не должно случиться! — Бессета почувствовала, как к ней возвращается страх.

— И не случится. Я дал тебе слово. Там, где мы спрячем его тело, не появится ни солнце, ни кровь. У озера Лох-Несс есть несколько пещер. Там лэрда никто не найдет, и туда не попадают солнечные лучи. Никто, кроме нас, не знает тех мест.

— Вы должны спрятать лэрда очень глубоко. Замуровать его там. Его никогда не должны найти!

— Повторяю: я уже дал тебе слово. — Рашка начал злиться.

Цыгане подогнали крытую повозку, погрузили в нее тело лэрда и укатили прочь, а Бессета упала на колени в густую траву и вознесла хвалу всем божествам, которые могли ее слышать. Она почувствовала облегчение. Это ощущение было таким ярким, что в его свете меркли даже намеки на чувство вины. Почти. Но Бессета успокаивала себя тем, что лэрду на самом деле не причинили вреда.

Как она и обещала Невину. Лэрд не пострадал — в буквальном смысле этого слова.

1

Северошотландское нагорье

21 сентября, наше время

Гвен Кэссиди хотела найти мужчину. Отчаянно. Или, за неимением такового, хотя бы сигарету. «Господи, ненавижу свою жизнь, — подумала она. — Я даже не знаю, кто я теперь».

Оглядев переполненный туристический автобус, Гвен глубоко вздохнула и потерла никотиновый пластырь на запястье. После всех ее фиаско сигарета не помешала бы. Вот только, даже если Гвен удастся выбраться из этого жуткого автобуса и найти пачку сигарет, она рискует умереть от передозировки никотина после первой же затяжки. От пластыря ее трясло и тошнило.

Возможно, перед тем как бросать курить, ей следовало подождать встречи с парнем, готовым лишить ее девственности. Не то чтобы прежде черрипикеры [1] слетались к ней как мухи на мед. Но потере девственности никак не способствует желание рычать и лаять на каждого встречного.

Откинувшись на скрипящем сиденье, Гвен моргнула, когда автобус подскочил на дорожной выбоине и острая проволока изношенной спинки врезалась ей в плечи. Даже гладкая серебристая поверхность загадочного озера Лох-Несс, проплывающая за окном — окно прекрасно пропускало дождь и абсолютно не способствовало проникновению свежего воздуха, — ничуть не заинтересовала девушку.