— Потом будешь извиняться! А сейчас целуй!
Его смех раскатился эхом по темной кладовой. Друстан толкнул Гвен спиной на мешки с зерном, опустился сверху, удерживая свой вес на согнутых руках. И поцеловал. Медленные нежные поцелуи сменялись быстрыми и жадными. Гвен отвечала ему, его поцелуи были для нее как воздух, без которого невозможно жить.
Она застонала, выгибаясь на мешках, когда ощутила его между бедер. Друстан осыпал горячими влажными поцелуями ее шею, ключицы, плечи. Она обнимала его ногами, прижимая ближе, терлась об него, наслаждаясь ощущениями.
Друстан смотрел на нее, как на чудо. Она была невероятно красива: щеки залил румянец, глаза сияли от страсти, губы раздвинулись в тихом стоне. Это была его женщина, родная, умная, красивая, живая. Он будет любить ее до последнего вздоха и после, если это возможно для друида и его подруги. Его тело покажет ей все, что он так долго хотел с ней сделать, и, возможно, Гвен скажет ему те слова, которые он так хотел услышать от нее в кругу камней в тот «первый раз».
Друстан потерся об нее подбородком, провел щетиной по соскам. Гвен всхлипнула и выгнулась ему навстречу, умоляя о большем. Он подался вперед, медленно двигая бедрами, намекая на то, что ждет ее совсем скоро. А потом отстранился, прерывая контакт, и стал осыпать ее поцелуями снизу доверху. Начиная с пальцев ног.
Гвен замотала головой. Долгие ласковые прикосновения языка к щиколоткам, лодыжкам сводили ее с ума. Друстан раздвинул ее ноги, лизнул впадинку под коленкой, поднялся выше, к бедрам. Покрыл их сотнями влажных жадных поцелуев, вылизал чувствительные местечки у основания бедер.
А потом поцелуи сместились туда, где она больше всего ждала их. Друстан целовал, лизал, посасывал, его руки гладили ее тело, дразнили соски, а Гвен дрожала от прикосновений и выгибалась ему навстречу, вскидывая бедра. Резонанс все нарастал и нарастал, и Гвен кончила, выкрикивая его имя.
Она все еще вздрагивала от пережитого удовольствия, когда Друстан перевернул ее на живот и провел языком по спине от шеи до ложбинки между ягодицами. Он целовал и покусывал каждый дюйм ее великолепной попки. Сжимал, гладил, похлопывал в опасной близости от самого жаркого местечка, и все же рядом, а не там, где Гвен больше всего хотела его ощутить. Она чувствовала, что умрет, если сейчас же, немедленно, не почувствует его в себе. Девушка стиснула зубы. Она горела от желания, ей было почти больно от того, что они с Друстаном еще не соединились.
Он просунул руку под ее живот, приподнимая бедра Гвен, прижался к ее ягодицам, скользя возбужденным членом по ложбинке между ними и ниже. Легкими движениями пальцев он ласкал и поглаживал чувствительный бугорок между ее бедрами.
И наслаждался звуками, которые она издавала: всхлипами, вздохами и стонами. Друстан внимательно слушал, какой именно звук вызывает каждая ласка, и повторял игру снова и снова, подводя Гвен к самому краю наслаждения…
И останавливаясь, чтобы услышать, как ее крики становятся громче, и увидеть, как прижимаются к нему ее бедра, как она без стыда показывает ему свое желание. Гвен знала, кто он такой, и все равно невероятно хотела его. Друстан даже не мечтал о том, что когда-нибудь ему так повезет. Если бы только она догадалась сказать ему три простых слова, которые он так хотел услышать… Айе, он был воином, он был сильным и мужественным, но, во имя Амергина, он хотел услышать эти слова. Он всю жизнь думал, что ни одна женщина никогда их ему не скажет.
— Друстан! — вскрикнула Гвен. — Пожалуйста!
«Я люблю тебя», — подумал горец. Именно эти слова он хотел от нее услышать. Хотел, чтобы она сама их сказала. Друстан снова провел пальцем по нужному местечку и вошел в нее. И застонал от невероятных ощущений, когда почувствовал, как она сокращается вокруг него. Гвен с силой подалась назад, и остатки самоконтроля смыло волной желания. Он сошел с ума от страсти, схватил ее за бедра и забыл обо всем, кроме движений.
Гвен всхлипывала от удовольствия, умоляла его не останавливаться, а потом пробормотала что-то так тихо, что он почти не разобрал слов. Но нэй, этих слов он ни за что бы не пропустил!
Горец задрожал и, остановившись, хрипло прошептал:
— Что ты только что сказала?
— Я сказала «не останавливайся», — всхлипнула Гвен, прижимаясь к нему.
— Нет, что ты сказала до этого?
Гвен замерла. Она бессознательно выдала свою потаенную мысль — искреннее признание своих чувств. Господи, она любит его! Она, Гвен Кэссиди, влюбилась безумно и безоглядно. Она тихо повторила, вложив в эти слова все свое сердце, всю свою душу:
— Я люблю тебя, Друстан.
Горец приподнялся на руках и покачнулся, словно эти слова ударили его.
— Повтори, — выдохнул он.
— Я люблю тебя, — мягко произнесла она.
Он втянул в себя воздух и хрипло выдохнул, затихнув на пару секунд, словно впитывая ее слова всем телом.
— Гвен, моя милая маленькая Гвен, я думал, что никогда не услышу этих слов. — Он убрал волосы с ее лица и нежно поцеловал в висок. — Я люблю тебя. Обожаю. И буду любить до конца дней своих. Еще в твоем веке я понял, что ты создана для меня, что ты та, кого я искал всю жизнь.
Гвен закрыла глаза. Этот миг и его слова она запомнит навсегда.
Друстан снова стал двигаться, и Гвен выгнулась ему навстречу. Он заставил ее повернуть голову и начал целовать в одном ритме с медленными глубокими движениями бедер. Потом ускорил толчки, не прерывая поцелуя… Их секс был диким, животным единением, первобытной жаждой стать единым целым и никогда не разделяться. Горец толкнулся вперед, она вскрикнула. Она двинула бедрами, он зарычал.
Друстан подхватил ее, заставляя сесть, сжал ее груди и притянул Гвен для очередного поцелуя, не прекращая двигать бедрами. Кладовую заполнили звуки и запахи страсти.
Гвен первой достигла пика, и Друстан позволил себе взорваться, выкрикивая ее имя.
Он продержал ее в кладовой почти столько же, сколько она заставила его просидеть в туалете. Он просто не мог остановиться, не мог перестать касаться ее, любить ее. Друстан не мог поверить, что все сработало, что она еще в своем времени влюбилась в него, ответила на его свадебные клятвы и справилась со своей задачей, несмотря на то что он не оставил ей плана действий. Ему до сих пор не верилось, что Гвен любит его таким, какой он есть. Он снова и снова перекатывал эту мысль в сознании, как перекатывают на языке лучший бренди.
Друстан заставлял ее снова и снова повторять эти слова, пока он наслаждался каждым дюймом ее прекрасного тела. Только к ночи он осторожно высунул голову из кладовой, собрал их одежду и на руках отнес свою женщину в спальню.
На этой кровати она будет спать каждую ночь, поклялся горец, каждую ночь предстоящей вечности.
Бессета Александр неподвижно сидела в своем кресле, одной рукой сжимая Библию, второй — свои гадательные палочки. Она скривилась от собственной глупости. Ведь совершенно ясно, что именно больше помогало ей в жизни, и это определенно был не пухлый томик.