Расстояние между «Иглом» и «Яком» уменьшалось на глазах. Девять километров… восемь километров… семь километров… шесть километров… Система Лорал в кабине «Игла» должна заходиться от визга, требуя от пилота немедленных действий. Выдержке врага можно было позавидовать – он продолжал лететь в горизонтальном полёте со скоростью 800 километров в час, не делая попыток уклониться с маршрута.
Громов положил палец на клавишу запуска ракет. Пять километров… Пора!
– Первый! – раздался вдруг в наушниках голос Стуколина. – Борт меняет курс. Новый курс – 180.
Громов сделал усилие, пытаясь понять слова Алексея. Пальцы его над клавишей пуска замерли на какую-то секунду или две, и именно в этот момент, словно угадав намерение противника, впереди летящий «Игл» совершил манёвр.
Впоследствии вспоминая бой, Громов придёт к выводу, что это был манёвр, известный как «бочка с большим радиусом вращения и максимальной перегрузкой». Американцы считают его оптимальным оборонительным манёвром для современного истребителя и специально отрабатывают на тренажёрах и учениях. Тем, кто не видел этого манёвра в реальности, довольно трудно объяснить, как он выглядит со стороны. Суть же его в том, чтобы обмануть «висящего на хвосте» противника, поменяться с ним местами. В определённый момент пилот переводит свой самолёт в управляемую бочку [27] с большим радиусом; при этом скорость машины резко падает. Противник не успевает отреагировать и проскакивает вперёд, сам оказываясь в положении атакуемого. В роли глупого противника сегодня оказался Громов.
Ещё со времён лекций в Центре боевого применения авиации Громов знал, что единственным ответом на бочку с большим радиусом является горка. [28] Видимо, преподавателям Центра удалось вбить эту истину Константину в печёнку с селезёнкой, потому что ещё в процессе осмысления услышанного от Стуколина, ещё не понимая, куда столь внезапно делся противник, Громов уже наклонил машину по тангажу, [29] пытаясь сотворить простейшую горку. Однако сделать это на «Яке-38» оказалось не столь просто, как на «МиГе», рули высоты слушались неважно, и сам самолёт затрясся, словно в лихорадке. На то, чтобы вернуть себе управление машиной, у Константина ушла почти целая минута. За это время опытный истребитель, каким был пилот «Игла» (а в том, что он опытный истребитель, не приходилось больше сомневаться), выйдя из перегрузки, мог поймать «Як» в радиолокационный прицел и запустить вдогон одну из своих ракет. Но он этого не сделал, и когда Громов развернул самолёт в вираже, то понял почему. «Американца» не интересовал лёгкий штурмовик – его целью была «Ганза», и он наконец-то решил покончить с ней.
– Второй, третий! – крикнул Громов. – Цель идёт на вас! Перехват!
Сам он видел только чёрную точку на фоне яркого голубого неба да слегка смазанный сигнал на индикаторе бортовой РЛС. Вообще же по показаниям радиолокационной станции, установленной на «Як-38», понять что-нибудь было сложновато. И «Игл», и «Яки» друзей, и «Ганза» практически уже сливались в одну отметку, и отследить течение боя в таких условиях было проблематично.
– Здесь третий! – проявился в эфире Стуколин. – Беру его на себя!
– Давай, Алексей! – поддержал Громов, нарушив тем самым правила конспирации.
– А-а, блин! – отозвался Стуколин. – Он пустил ракету!
– Борт меняет курс! – сообщил Лукашевич. – Новый курс – 150.
– Мужики, ракета на мне! – крикнул Стуколин. – Зараза!
– Жми на катапульту! – в унисон закричали Громов и Лукашевич.
– Мать твою! – это были последние слова Стуколина, после которых он пропал из эфира.
– Второй, ты видишь третьего? – быстро спросил Громов.
– Нет, первый, – с отчётливым напряжением в голосе ответил Лукашевич. – Здесь болтается цель. Борт идёт курсом полтораста. Снижается.
«Горевать будем потом», – подумал Громов.
– Горевать будем потом, – сказал он вслух. – Держись, Алексей. Я иду.
Громов действительно держал скорость на пределе, пытаясь догнать группу. При этом он совершенно забыл о показателе уровня топлива в баках, а тот стремительно падал к нулю, отрезая Константину всякие пути к отступлению. Впрочем, эта бездумная тактика быстро принесла результат: он наконец-то увидел «Ганзу» и летящий с ней рядом штурмовик Лукашевича. Алексей продемонстрировал хорошую выдержку, не дав втянуть себя в ближний маневренный бой.
«F-15» делал вираж в семи километрах от немецкого самолёта, готовясь к новой атаке. Все три машины снизились.
– Второй, я здесь! – объявил Громов. – Беру цель на себя.
И всё-таки Громову не удалось переломить ситуацию: слишком неравны были силы и потенциальные возможности. Американский истребитель завершил манёвр и снова шёл на перехват «Ганзы». Наверное, его пилот собирался бить наверняка, поэтому вместо ракеты применил пушку «Вулкан». Для этого он аккуратно подвёл «Игл» на дистанцию в километр и выпустил короткую очередь. Подкалиберные снаряды со скоростью 1100 метров в секунду, выпущенные из шести стволов, прошили воздух и должны были, как нож масло, разрезать дюраль фюзеляжа «Ганзы», подорвать крыльевые топливные баки, обратив изящную машину в бесформенную мешанину из раскалённого металла. Однако снаряды не достигли своей цели – на пути их движения вдруг возникло препятствие, и был это «Як-38» под управлением Громова.
Штурмовик подполковника принял на себя основной удар. Разумеется, для него это не прошло незамеченным. На приборной доске зажглись красные сигналы. «Як» затрясло и повело влево, из-за чего Константину понадобилось приложить усилие, чтобы не позволить машине свалиться в неуправляемый штопор.
– Второй, меня подбили! – сообщил он в эфир. – Долго я не протяну. На тебе вся задача.
– Первый, борт падает! – откликнулся Лукашевич и тут же добавил: – Нет, он пытается сесть на какое-то поле. Противник где-то поблизости. Я его не вижу, первый!
– Ёб! – выругался Громов.
Его «Як» горел и почти совсем уже не слушался рулевого управления. Тогда Константин накренил его по тангажу, чтобы засечь, куда именно «падает» немецкий самолёт, и, увидев его белый стремительный силуэт, положил пальцы на держки катапульты.
* * *
Воздушный бой в небе Прибалтики закончился ровно через три минуты после своего начала. Итоги его для пилотов тайной неправительственной организации «Белый орёл» оказались неутешительны. Штурмовик Стуколина был сбит, штурмовик Громова получил серьёзные повреждения. Но главное – была вынуждена совершить посадку немецкая «Ганза», на которой из Польши в Эстонию летела с секретной миссией Госсекретарь США Мадлен Олбрайт.