При звуках песни, суровые, напряженные лица героев расцвели улыбками. В конце концов, болота болотами, а есть ведь места, где пьют вино и наслаждаются жареной бараниной в сырном соусе!
Двигались они следующим порядком.
Впереди какой-то особой, невесомой походкой вышагивал Иманд.
Он опустил на глаза специальные очки с разноцветными стеклами.
Хитроумное устройство позволяло менять стекла, выставляя на каждый глаз тот цвет, который Иманду представлялся оптимальным для обнаружения соответствующих аномалий.
Какие именно аномалии могут встретиться на каждом отрезке пути, охотник определял, сверяясь с картой и какими-то мудреными таблицами, коими был туго набит его видавший виды кожаный планшет.
За охотником вышагивал Буджум — самый энергичный из героев отряда.
Было уговорено, что по первому же знаку Иманда Буджум стремительно выдвинется вперед на своем летающем мече и произведет разведку. Если понадобится — разведку боем.
Действия Буджума готовилась поддержать своими меткими стрелами лучница Фрида. Поэтому она шла третьей.
Несмотря на немалый ратный опыт, походка у лучницы была очень женственной, как бы пританцовывающей, а узкая юбка лишь подчеркивала упоительную гладкость ее бедер.
Рутгер невольно залюбовался своей героиней. Она была так похожа на отважную и в то же время чувствительную дочь старого короля из баллады, которую он напевал! Как жаль, что он поклялся отцу никогда не ухаживать за героинями!
Сам Рутгер шел четвертым. И, стало быть, занимал центр их походной колонны.
Вслед за лордом, верхом на своем верном Зубане, ехал егерь Людвиг. Перед егерем стояла задача прислеживать за Рутгером. При возникновении опасности для жизни лорда Людвигу было велено Имандом подхватить хозяина в седло и умчать в то место, которое покажется ему самым безопасным.
Пока же все шло мирно, а потому волк Зубан выполнял роль вьючного мула — на его спине висели мешки с припасами.
Предпоследним двигался изобретатель Шелти, в тот день задумчивый более обычного.
Сильной стороной этого героя, как известно, являлась его способность материализовывать различные виды тяжелых, стационарных вооружений.
В каждой руке изобретатель держал наготове по “искре прайма”. Энергии, заложенной в каждом из этих артефактов, было достаточно, чтобы призвать из небытия турель с быстрострельной пищалью.
Таким образом, при нападении превосходящих сил чуди либо лихих людей предусмотрительный и умелый Шелти должен был создать ту заранее оборудованную позицию, на которую после авангардного боя отступили бы Буджум с Фридой.
Замыкал колонну крысолов Дитер.
И этот выбор арьергардного героя тоже был не случаен!
Именно крысам Дитера было поручено наблюдение за тылом.
Ветер над Болотом дул устойчивый, северный — стало быть, почти ровно в спину отряду. А потому чуткие зверьки Дитера должны были унюхать любого врага, который взялся бы красться за ними следом.
Тем временем Рутгер дошел до слезливого финала:
“И вот они крепко обнялись,
И умерли тотчас вдвоем…”
Герои дружно повздыхали над словами баллады. Некоторое время никто не решался нарушить молчание.
Затем заговорила Фрида:
— Все-таки женщине не следует властвовать другими, как принцесса из этой грустной баллады, которую только что исполнил наш господин… Женщина должна служить своему лорду. Ну или на худой конец мужу… Таково мое мнение.
— А по-моему, женщина никому и ничего не должна, — бросил через плечо Буджум. — Пусть что хочет, то и делает! Я разрешаю!
— Вот заведешь себе жену, поглядим, как ты будешь ей “все разрешать”! — глумливо бросил из хвоста колонны Дитер.
— Я конечно своей точки зрения никому не навязываю, — сказала Фрида. — Но предназначение женщины — подчиняться…
“Не девушка, а клад!” — умиленно подумал Рутгер. Однако озвучивать свою мысль лорд Данзас не стал. Он чувствовал: отважная лучница Фрида сплачивает их маленький отряд. А значит, в некотором символическом смысле, принадлежит всем им. И не должна думать, будто нравится своему лорду больше, чем другим.
Вдруг в разговор вступил изобретатель Шелти. В тот день он вспомнил о своем кратком и злокачественном романе со служанкой соседнего поместья по имени Виола, которая не только обманула доверие Шелти, но и ославила его на всю округу занудой и ревнивцем. И от воспоминаний об этой краткой и несчастливой любви в голове Шелти зазвучали боль и досада, которые даже он, мастер самообладания и умолчаний, не сумел скрыть.
— А я вообще считаю, что женщина — это ошибка природы. Именно поэтому в них неискоренима тяга себя украшать — все эти ленточки, оборочки, каблуки… Они всё время как бы доказывают всем и каждому, что нужны! Доказывают, что хороши!
Фрида поглядела на инженера с плохо скрываемым недоумением.
— Ошибка природы? — усмехнулся егерь Людвиг. — Позволь полюбопытствовать, а ты… — щеки Людвига покраснели от смущения, — …а был ли ты когда-нибудь с женщиной?
— Бывал. И при том гораздо чаще, чем мне самому хотелось! И значительно чаще, чем оно того стоило! — с обескураживающей честностью ответил Шелти. Фрида прыснула со смеху. Да и остальные заулыбались. Все они хорошо относились к Шелти и воздавали должное светлому уму, такту и внутреннему благородству. Но это его записное женоненавистничество, которое овладело им с недавних пор Что с ним делать? Как исцелить от него товарища?
— А как же дети? Женщины не могут быть “ошибкой природы”! — вступился за женщин Буджум, повелитель молний и громов. — Потому что без них и люди, и мы, герои, перестанем существовать!
Шелти задумался. По всему было видно, что о детях он думал меньше всего. Он лишь хотел сказать, что ненавидит пустых и тщеславных вертихвосток, ветреных и неверных, таких, как Виола! Но, конечно, о том, чтобы признаться товарищам в своих истинных мотивах и капитулировать в споре перед невежественным Буджумом, не могло быть и речи!
Наконец изобретатель подобрал аргумент.
— У тебя устаревшие сведения, старина, — сказал Шелти делая самое авторитетное лицо. — Я слыхал, что ученые экспериментировали с выращиванием людей в стеклянных колбах и уже получили первые обнадеживающие результаты! А это, в свою очередь, значит, что в будущем мы, мужчины, сможем отказаться от услуг женщин в деле деторождения!
— Может мы и сможем! — громко сказал Дитер. — Но даю тебе руку на отсечение, мы от них никогда не откажемся! Потому что не захотим!
Все герои — кроме Шелти — громко расхохотались. Расхохотался и Рутгер. И только Иманду, похоже, было совсем не до смеха.
Он остановился и сдвинул на лоб очки. Лицо его было искажено сердитой гримасой.