«Кого бомбишь?» – поинтересовался тогда Константин у сына.
«Мурманск», – ответил Кирюша, нетерпеливо дёрнув плечом: отец ему явно мешал одним своим присутствием.
«Ну ты и сволочь, – сказал Громов без малейшей, впрочем, угрозы в голосе. – Наших бомбить?»
«А кого мне ещё бомбить? – резонно вопросил сын. – Это же „F-117“. Белый Дом они в опциях не предложат».
Громов подивился чудному слову «опция», прозвучавшему из уст шестилетнего ребёнка, а про себя решил в обязательном порядке найти для Кирюши игру более патриотической направленности – под названием «МиГ-23», например.
– Двести тридцать первый, запуск! – распорядился ответственный за выпуск дежурной пары.
«Всё это игра, – подумал Громов, выводя двигатель „МиГа“ на рабочие обороты. – А в опциях у нас сегодня нарушитель».
Ещё майор вспомнил, что, как-то разговорившись, Кирюша признался: после выполнения очередного задания он никогда не сажает свой «Найтхок» на аэродром, предпочитает катапультироваться, не долетев милю. На удивлённый вопрос отца, почему Кирюша гробит дорогостоящий бомбардировщик, сын безапелляционно заявил, что так проще, а на количестве заработанных очков это не сказывается. «Во-от как? – протянул Громов, немало удивлённый странной логикой заокеанской игры. – Если б ты знал, мальчик, что такое катапультирование».
Майор представил себе, каково катапультироваться в такую вот зимнюю заполярную темень над заснеженным лесом, и его пробрал озноб.
Пока Громов предавался воспоминаниям, ответственный за выпуск согласовал программу вылета с КП в Оленегорске и отдал приказ на перехват:
– Цель следует вдоль государственной границы. Идентифицирована как самолёт радиоэлектронной разведки «Nimrod R.MK1». [9] Задача – выйти на цель и сопровождать её, не допуская нарушения государственной границы Российской Федерации.
– Вас понял, Берёза, – откликнулся Громов. – Задача – выйти на цель и сопровождать её, не допуская нарушения государственной границы.
– Взлёт разрешаю.
Ведущим снова стал Громов. Беленков пристроился в полукилометре, благоразумно держась в стороне от спутной струи. [10] Штурман наведения, сидящий на КП в Оленегорске, дал целеуказание, перехватчики развернулись в воздухе и легли на юго-западный курс.
Прошло две минуты полёта в полной темноте, и наконец бортовая РЛС «Сапфир» обнаружила цель. Самолёт-разведчик действительно шёл вдоль российско-норвежской границы, старательно следуя всем её изгибам.
– Ладога, цель обнаружена, – доложился Громов. – Ведём её.
– Так держать, – откликнулся штурман.
Тут на рабочей частоте вдруг появился посторонний.
– Good morning, Костьйя! – услышали пилоты весёлый голос с хрипотцой. – How do you do? How are your wife and son? [11]
Это был кто-то из экипажа «Нимрода». Командир или второй пилот. Он знал о присутствии истребителей, и ему, очевидно, захотелось поразвлечься.
– Факал я тебя, – ответил Громов беззлобно.
Беленков засмеялся.
– Так их, командир! – поддержал он с задором.
– Костьйя, – укоризненно сказал безымянный пилот британского разведчика. – In English, please! [12]
– Учи русский, – буркнул майор.
(В том, что экипаж «Нимрода» столь хорошо осведомлён о подробностях жизни Константина Громова, не было ничего удивительного. Службы радиотехнической разведки НАТО отслеживали все вылеты российских перехватчиков, а в базы данных были занесены все пилоты и работоспособные машины. Сложить один и один несложно, а потому под каким бы позывным ни прятался русский пилот, для «потенциального противника» секрета это не представляло. Именно для того, чтобы сбить с толку радиоразведку НАТО, и была придумана в своё время игра в «плановые учения», послужившая прикрытием для операции «Испаньола»).
Истребители следовали за разведчиком, удерживая его в радиусе дальнодействия своих ракет. Громов знал, что комполка Александр Свиридов отдал бы правую руку за то, чтобы этот самый «Нимрод» (британский разведчик уже не раз залетал в приграничную зону, досаждая наземным службам) хоть раз пересёк границу и его можно было бы сбить к чёртовой матери, но он также знал, что этого никогда не произойдёт, а потому не ожидал больше от этого «тревожного» вылета никаких сюрпризов – рутина «холодной» войны.
«Ну, это надолго», – подумал Громов.
Скорого окончания игры на нервах действительно ждать не приходилось. «Нимрод» будет продолжать маневрировать у границы, пока у перехватчиков не кончится топливо и они не вернутся на базу. Сам разведчик снабжён системой дозаправки в воздухе, и теоретически у него нет ограничений по времени пребывания у чужих границ. Но Свиридов – тоже не дурак, и когда дежурная пара уйдёт на Рыбачий, с аэродрома в Оленегорске взлетят ещё два перехватчика, и игра будет продолжаться до тех пор, пока «Нимрод» не уберётся из приграничной зоны.
Против ожидания британский разведсамолёт не стал задерживаться у границ Российской Федерации. Не прошло и пяти минут с того момента, как Громов и пилот «Нимрода» обменялись «любезностями», и самолёт радиоэлектронной разведки вдруг развернулся и пошёл курсом на запад, в глубь территории Норвегии.
– Ладога, на связи двести тридцать первый, цель уходит, – сразу же доложил Громов. – Курс цели – двести семьдесят.
– Вас понял, двести тридцать первый, – откликнулся штурман из Оленегорска. – Пока держитесь рубежа.
«Мудрят, – подумал Громов. – А чего мудрят, сами не знают. Ясно же, разведчик своё отработал».
От нечего делать майор попытался угадать, кто сегодня штурманом наведения. В любом подразделении ВВС людей, выполняющих обязанности наземного штурмана, не так уж много; обычно это пилоты с большим стажем, снятые с полётов по состоянию здоровья, по возрасту, да мало ли причин. Личный состав их хорошо знает, и не только по голосу. Но сегодня вылетом перехватчиков руководил новичок. Громов слышал о недавнем пополнении в авиаполку «Заполярье», но ни с кем из новоприбывших пилотов и штурманов до сих пор не встречался и не беседовал. Об уровне квалификации новичков в части 461-13"бис" могли только догадываться. Например, зампотех Никита Усачёв в своей неподражаемой экспрессивной манере заявил: «Знаем мы эти перестановки! Пригнали дармоедов с юга, а наших – под сокращение!»