Клер проводила гостя, заперла дверь и вернулась, чтобы продолжить борьбу за последний тако. Но, естественно, им уже завладел Шейн.
— Я же раненый! — таков был его решающий аргумент, который никто не мог и по крайней мере еще пару недель не сможет оспорить.
Он с довольным видом положил пирожок себе на тарелку, а Клер села и впервые за последние дни почувствовала, что напряжение понемногу отпускает ее. Шейн снова держался с Майклом вежливо — в особенности после ее рассказа о том, как Майкл кинулся ее спасать, а это в глазах Шейна перевешивало все то, что мешало ему хорошо относиться к хозяину Стеклянного дома.
В дверь снова постучали, и все четверо замерли. Майкл вздохнул.
— Ладно, теперь моя очередь изображать швейцара.
Клер стащила с тарелки Шейна кусочек мяса. Он легонько шлепнул ее по руке, а закончил тем, что облизал ее пальцы, один за другим.
— По-моему, это пошло, хотя, может, и сексуально. Скорее, все-таки пошло, поэтому прекратите, — заявила Ева. — Если вы собираетесь облизывать друг друга, выметайтесь отсюда.
— Хорошая идея, — заметил Шейн.
— Ты же раненый! — насмешливо бросила Клер. — И по-моему, намеревался избегать рискованных действий.
— Милая, я же в Морганвилле живу. Как именно я здесь могу избегать рискованных действий?
Из коридора появился Майкл с очень странным выражением лица.
— Клер, иди-ка сюда.
Она выскочила из-за стола и последовала за ним. Он открыл дверь и отступил в сторону. На пороге стояли ее родители.
— Мама! Папа!
Клер бросилась в их объятия. Может, это было глупо — так радоваться появлению близких, но в эти мгновения ничто не могло осчастливить ее сильнее.
А потом на нее обрушился страх, и она отодвинулась.
— Что вы здесь делаете? Пожалуйста, скажите, что вы просто кого-то подвозили. Пожалуйста!
— Мы хотели сделать тебе сюрприз, — с явным удивлением ответила мама. — Что тут такого? Девочка моя, тебе ведь всего шестнадцать…
— Почти семнадцать, — пробормотала Клер и вздохнула.
— И если уж на то пошло, мы должны иметь возможность навестить тебя, когда пожелаем, — чтобы удостовериться, что ты в безопасности и у тебя все хорошо.
Клер нервно улыбнулась Майклу.
— Ладно, признаюсь, — продолжала мать. — Мы беспокоились о тебе, дорогая. Сначала были сложности в общежитии, потом на тебя напали и ты оказалась в больнице… ну и еще нам рассказали о недавней вечеринке.
— Что? — Клер вопросительно посмотрела на Майкла, но он, похоже, был удивлен не меньше ее. — Кто вам рассказал?
— Не знаю. Пришло сообщение по электронной почте. Ты знаешь, все это для меня вещи непостижимые. Как бы то ни было, писал какой-то твой друг.
— О, я так не думаю. Мама, послушай, это просто…
— Только не говори, что это ерунда, дорогая, — вмешался папа. — Пьянство, наркотики, драки, поломанная мебель. Совсем молодые люди занимались сексом. И ты была на этой вечеринке, так ведь?
— Я… Нет, папа, я не… — Нет, она не могла им врать. — Я была там. Мы все были. Но Шейна ударили ножом не на вечеринке, а после нее, когда мы возвращались домой.
Господи, и зачем только она проговорилась? Ведь родители даже не упоминали о Шейне. Но, как известно, слово не воробей…
— Ударили ножом? — Мама в ужасе прикрыла рукой рот. — Вот оно! Это — последняя капля!
— Давайте поговорим об этом в доме, — сказал отец мрачно. — Мы решили, что так продолжаться не может.
— Не может? — эхом повторила Клер.
— Мы переезжаем сюда, — объяснил он. — Купили симпатичный дом на другом конце города. Немного похож на этот, разве что чуть меньше. Даже планировка почти такая же. Я считаю, мы не могли поступить иначе. Очевидно, ситуация тут намного тяжелее, чем нам казалось.
— Вы… — Нет, Клер, наверное, что-то не так расслышала! — Вы переезжаете сюда? В этот город? Это невозможно!
— А я-то надеялась, что ты обрадуешься, — произнесла мама таким тоном, который всегда страшил Клер и означал что-то вроде «ты меня разочаровала». — Свой старый дом мы уже продали. Грузовик с мебелью прибудет завтра. Ох! — Она посмотрела на отца Клер. — А мы не забыли…
— Ради всего святого! — проворчал он. — Ничего мы не забыли.
— Мама! — в отчаянии воскликнула Клер. — Вы не можете сюда переехать! Только не это!
Майкл положил руку ей на плечо.
— Минуточку, — сказал он, обращаясь к ее родителям, и отвел Клер в сторону. — Перестань. Слишком поздно. Если бы Совет не хотел, чтобы они сюда переехали, им не удалось бы купить дом Основателя. А это точно дом Основателя, раз он выглядит как наш и имеет ту же планировку. Значит, это произошло по желанию Амелии. Более того: она, скорее, сама и спровоцировала их переезд.
Лучше от этих слов Клер не стало — она вся дрожала.
— Но это же мои родители! — взволнованно прошептала она. — Неужели ты ничего не можешь сделать?
— Не знаю. — Он с мрачным видом покачал головой. — Попытаюсь. А сейчас просто постарайся быть с ними милой, договорились?
Не хотела она быть милой! Она хотела затолкать родителей в машину и заставить уехать.
Как могла Амелия так поступить с ней? Впрочем, это нетрудно понять. Родители — еще один способ управлять поведением Клер. И теперь, когда она знает так много и когда после ухода Мирнина все их надежды на продолжение работы над лекарством связаны исключительно с ней, вампиры никогда, ни за что не отпустят ее.
— Ну так что, можно нам войти? — спросила мама.
— Конечно, — дружелюбно пригласил Майкл, которому неведомо как удавалось сохранять спокойствие. — Пожалуйста, заходите.
Ведь кроме всего прочего уже стемнело.
Майкл уже закрывал за ними дверь, как вдруг порог перешагнул третий гость. Клер его не знала — она не забыла бы, если бы прежде видела эти густые седые волосы, пышные, тоже седые усы и большие зеленые глаза за стеклами пенсне в стиле пятидесятых.
Майкл замер, и Клер мгновенно поняла, что происходит что-то очень, очень скверное.
— О, прошу прощения, это мистер Бишоп, — сказала мать Клер таким тоном, словно начисто забыла о нем. — Мы подобрали его по дороге в город; его машина сломалась.
Мистер Бишоп улыбнулся.
— Спасибо за доброе приглашение войти в ваш дом. — В его невероятно глубоком, звучном голосе чувствовался легкий русский акцент. Хотя вообще-то мне оно не требуется.
Значит, это вампир.
Клер медленно попятилась. Майкл, казалось, вообще утратил способность двигаться.