Раничев кивнул, сглатывая слюну. Он все еще не мог прийти в себя от увиденного.
– Так вот, – как ни в чем не бывало продолжил Каим-ходжа. – Сейчас ты познакомишься со своим спутником… вернее, спутницей. – Он улыбнулся: – Кара-Исфаган, представь же скорей свою гурию.
– Спешу, мой господин. – Вбежав, мулат упал на колени и кивнул на Ивана. – Клянусь Ваалом, я не знал, что это твой человек!
– Ты не понял меня, Исфаган, – поджал сухие губы визирь. – Тебя просят не клясться, а привести сюда девушку… Да, и ради Аллаха, верните ему перстень, это все ж таки подарок эмира. – Каим-ходжа резко повернулся к Ивану: – Ну как, друг мой, я появился вовремя?
– Пожалуй, – усмехнулся Раничев. – Еще немного, и я изрубил бы в куски обеих шипящих гадин… А потом занялся бы их хозяином. Тебе крупно повезло, Кара-Исфаган! Надеюсь, теперь-то ты мне расскажешь побольше?
Мулат лишь поклонился, блеснув белками глаз, и улыбнулся:
– А вот и Зейнаб!
Вновь завернувшаяся в накидку негритянка низко поклонилась визирю… и Раничеву.
– Это человек не очень-то поддался нашему колдовству, – тихо вымолвила она. – Обычно люди умирали, не дожидаясь появления настоящих змей.
– Низкий сорт, нечистая работа, – засмеялся Иван. – Однако ближе к делу. Значит, я так понимаю, эта Зейнаб будет сопровождать меня какое-то время, а потом свалит в Египет?
– Верно. – Визирь мотнул головой. – Только не совсем. Не Зейнаб будет сопровождать тебя, а ты ее.
– Вот как! Однако…
– И сделаешь все, чтобы ее путешествие было как можно более безопасным и быстрым.
– Значит, и мне с ней отправляться в Египет?
– Нет. Там уже не твоя забота… Вы отправляетесь завтра, с караваном почтенного работорговца Ибузира ибн-Файзиля.
Иван вздрогнул, услышав знакомое имя. Именно этот чертов купец когда-то увез в рабство Евдоксю!
– Ты поедешь под видом Хакима Иглысы, торговца фруктами из Сарая-Берке, – пояснил Каим-ходжа. – Девушка – твоя рабыня, да, найми еще и слугу, ордынский купец – невелика птица, одного прислужника вполне хватит. Готов ли ты ко всему, Ибан?
– Всегда готов. – Раничев шутливо отдал визирю пионерский салют. – Только я бы хотел сегодня закончить разговор с этим парнем. – Он кивнул на Кара-Исфагана.
– Закончишь, – уверил визирь. – Только быстрее.
– Ну это уж не от меня зависит. – Хохотнув, Иван повернулся к мулату: – Так что ты там говорил насчет каких-то детей Ваала?
– Я расскажу тебе о них все, что знаю, – спокойно кивнул Кара-Исфаган. – Велеть принести шербета?
– Лучше вина, – попросил Раничев.
В темной чаше фонтана…
Этот город странен, этот город непрост,
Жизнь бьет ключом.
Здесь все непривычно, здесь все вверх ногами,
Этот город – сумасшедший дом.
Майк Науменко
«Уездный город N»
…отражались желтые звезды.
Такие же звезды сверкали над антиохийской крепостью, над развалинами разрушенных крестоносцами стен, над рекой Оронт, над мостами, над набережной и колоннадою центральной улицы с бывшим римским дворцом и церковью Святого Петра. Много чего вытерпел этот прекрасный город, основанный в давние времена императором Селевком Невкатором и названный в честь его отца – Антиохией. Пышный утонченный разврат Рима и блеск ранней Византии, веселые песнопения языческих праздников и проповеди Иоанна Златоуста, полчища варваров и метательные машины крестоносцев. Ныне город, как и вся Сирия, принадлежал египетскому султану Баркуку, а чуть к северу тянулись границы государства Османов. После поражения европейского войска при Никополе султан Баязид активно готовился к штурму Константинополя, повсюду, в границах сельджукской империи, стояли войска, отовсюду шли груженые караваны. Антиохия находилась в центре торговых путей из Египта в Малую Азию, в Иран, в Басру, в могучую империю Тимура.
Выполняя приказ эмира, Раничев честно добрался аж до самой Бурсы, где находился двор и штаб Баязида, и почти сразу чуть было не попался, попытавшись с ходу завербовать в осведомители одного подвыпившего каракулчи-лейтенанта. Каракулчи оказался гадом, каких, по мнению Раничева, нужно было душить еще в колыбели, – мало того что турок взял изрядное количество денег, так он еще и выдал Ивана нумджи – капитану телохранителей султана. Хорошо, осторожный Раничев не бросился на назначенную встречу сломя голову, а выждал, внимательно осматривая округу. И, вовремя завидев янычар, смылся, проползя на брюхе в вонючей болотной жиже, проклиная и гада-каракулчи, и янычар, и самого султана Баязида. Пришлось быстро свалить из Бурсы – столицы Османского бейлика – в соседнюю провинцию Эртен, затем – в Караман, а уж потом, когда посланные нумджи воины обложили его, как медведя в берлоге, бежать со всех ног в Сирию, находившуюся под властью мамлюкского властелина Египта. Тот хоть и был союзником Баязида, однако имел в Малой Азии свои интересы, частенько не совпадавшие с интересами турок.
Антиохию Раничев выбрал по нескольким причинам. Не только потому, что здесь должен был жить агент Каюма-ходжи – он так и не отыскался, видимо, уже умер. Во-первых, Антиохия – многолюдный город – тысяч тридцать там проживало, вполне можно спрятаться, тем более кого там только не было! Турки, арабы, евреи, греки, армяне, черкесы, итальянцы, французы, болгары… В общем – не перечесть. И большая часть этого людского моря – купцы, маркитанты, вербовщики работали на армию Баязида. Именно здесь оказалось возможным быстро и относительно безопасно собрать все необходимые сведения – это было во-вторых. В-третьих, здесь сходились караванные пути из Египта и далекого Магриба, а Раничев, выполняя приказ Тимура, решил не забывать и себя. Он хорошо запомнил рассказ авантюриста мулата Кара-Исфагана о «Детях Ваала» – странной секте, промышлявшей кровавыми оргиями в Тунисе и мечтавшей о возрождении славных времен Карфагена. Именно этой секте, по словам мулата, и был известен секрет перстня Тимура, который очень хотел узнать Раничев, пожалуй, даже больше, чем проникнуть во все тайны армии турок-османов. Османы – как они себя называли по имени первого, объединившего разрозненные племена, повелителя. Турки – это было сейчас презрительное слово.
Благополучно затерявшись среди многочисленного и многонационального населения Антиохии, Раничев на последние деньги снял верхний этаж в небольшом домишке, фасадом выходившем на речную гавань, и теперь, стоя на галерее, грустно – по причине отсутствия денег – смотрел вдаль, на развалины крепостной стены и темные воды реки с отражающимися в них звездами и луною. Где-то далеко справа угадывался мост, акведук и – еще дальше, за излучиной – христианское кладбище. В городе было много христиан и христианских храмов, начиная от давно разрушенного «Золотого дома» – блистательной восьмиугольной церкви на большом острове на середине реки – до действующих еще и поныне менее известных церквушек, из которых самым знаменитым был храм Святого Петра, расположенный напротив ворот, на главной улице города. Кроме церквей в Антиохии было много очень красивых мечетей, несколько синагог, бани, лавки, таверны и огромное количество развалин – начиная от древних, римских, и заканчивая тем, что осталось от штурма города крестоносным воинством в самом конце XI века. Независимое княжество антиохийское просуществовало недолго, будучи поглощенное мамлюками Египта.