– Плохо!
– Что плохо? – опешил Иван.
– Все плохо. Ни христиане, ни евреи не будут доверять чужаку – а ты ведь для них чужак.
– Тогда, может…
– Нет… – Кади задумался, прикрыл глаза и сидел так минут пять, после чего благообразное лицо его вдруг озарилось довольной улыбкой: – Придумал! – громко воскликнул он. – Ты что-нибудь слышал про выкупные сообщества?
– Так, краем уха, – вспомнив разговор с алжирским пиратом, признался Раничев.
– Тогда расскажу тебе кое-что. Слушай…
Зунияр-хаджи кратко ввел Ивана в курс дела. Все рабы-христиане в Магрибе – даже бедняки – могли надеяться на выкуп. Необходимую сумму – часто весьма высокую – вносили так называемые выкупные собщества или братства, занимающиеся для этой цели сбором милостыни и привлекая средства богатых людей. Самым известным таким обществом в Алжире и Тунисе был орден Святой Троицы, основанный специально для выкупных целей. Монахи ордена привозили деньги и выкупали рабов – магрибинцы не трогали их, как же, они же доставляли доход! Кроме ордена Святой Троицы выкупом пленных занимались и доминиканцы, и францисканцы, и монахи ордена Благодарения, выкупившие немало рабов-христиан и основывавшие для них госпитали в Магрибе. Монахов из выкупных братств уважали повсюду.
– Я дам тебе их одежду, – закончил кади. – Белый плащ с капюшоном. Только крест из голубых лент ты нашьешь на него сам. Перво-наперво советую заглянуть в таверны у рва, там частенько собираются иноверцы.
На следующий день, с раннего утра, Иван вышел со двора кади через калитку черного хода и, найдя по пути укромное местечко, вытащил из заплечного мешка белый плащ. Оглянувшись по сторонам, быстро натянул его на себя и, пройдя мимо нарядной мечети Олив, вышел к Баб Джазирским воротам. За ними, насколько хватало глаз, раскинулись выбеленные глинобитные домики Баб-Джазира – южного предместья Туниса. Белые стены, пальмы, нежно-зеленые дубы и желтоватые заросли дрока, поросший свежей травой укрепленный камнями ров, круто обрывающийся в озеро. Именно там, у рва, и располагались таверны. Шел месяц Рамазан – месяц поста, и на улицах мусульманской части города не было слышно обычного смеха. Сумрачно было и в христианских районах – кто хотел и мог соблюдал Великий пост перед Пасхой. Сворачивая к небольшому рынку у небольшого райончика компактного проживания христиан – фундука, Раничев подумал было, что, наверное, зря он собрался посетить майхону днем – все же пост – лучше было бы дождаться вечера. Впрочем, до этого времени можно пошататься по рынку. Иван так и сделал – остановился у ряда гончаров, присматриваясь к кувшинам.
– Лучше бы тебе податься в госпиталь Святого Ильи, уважаемый, – почтительно взглянув на плащ Раничева, посоветовал торговец. – Там есть кого выкупить…
– Видишь ли, досточтимый. – Иван широко улыбнулся. – У меня есть и вполне конкретное поручение от жертвователя. Вот выполню его, а уж потом…
– Поня-а-атно. – Торговец, смуглый чернобородый мужчина, по всей видимости грек, покивал головой. – Значит, ищешь кого-то? Могу я помочь?
– Пожалуй, – снова улыбнулся Иван. – Я разыскиваю одного юношу из знатной семьи. Светловолосый, с голубыми глазами, он попал в плен недавно.
– Ну и приметы у тебя, – усмехнулся грек. – Таких тут полным-полно. Юноша красив?
– Да, наверное…
– Такой будет стоить дорого, если в богатом доме. А то ведь могут и не продать.
– Ох, это было бы нехорошо. – Раничев тяжело вздохнул и осведомился, а не мог ли пленник попасть куда-нибудь в более скромное место. Например – стать погонщиком ослов.
– Тсс! – заслышав о погонщиках, торговец изменился в лице. – Те погонщики, что у нас, люди не простые. Много чего про них болтают.
– Интересно, что же? – насторожился Иван.
Грек уклонился от ответа, лишь пожал плечами и, давая понять, что разговор окончен, принялся без нужды переставлять с места на место горшки.
– Так значит, про погонщиков ослов ты мне ничего не скажешь? – снова повторил Раничев, заметив, как внезапно вспыхнул в глазах торговца самый настоящий ужас. И – вовсе не от вопроса Ивана. За спиной послышался звон колокольчика водоноса. Раничев обернулся – больше у прилавка никого не было. Что же, выходит, грек водоноса испугался? Ишь, как сразу прикусил язык!
– Воды, уважаемый? – подойдя ближе к Ивану, спросил водонос. Это был седой, не первой молодости мужчина, но вполне еще крепкий и сильный, широкоплечий, с мощной грудью, затянутой в длинную пеструю тунику из верблюжьей шерсти. Наискось, через всю грудь его, был перекинут широкий ремень, поддерживающий за плечами тяжелый бурдюк с водой.
– Воды? – переспросил Раничев. – А пожалуй…
Расплатившись с водоносом мелкой медной монеткой, Иван отошел в сторону, к другим торговцам, якобы прицениваясь к товарам. Даже взял в руки ярко начищенное серебряное блюдо… явственно увидев в нем отражение водоноса. Тот, словно привязанный, шел позади Раничева. Следил? Но чем привлек его внимание скромный монах-тринитарий? Или этот водонос по чьему-либо поручению следил за всеми подозрительными чужаками? А кто тогда это ему поручил?
– Уважаемый! – Подойдя ближе, водонос вдруг тронул Ивана за рукав. – Я слышал, кого ты разыскиваешь, и мог бы быть полезен.
– Но ты, вероятно, потребуешь за свою услугу определенную плату. – Раничев усмехнулся. – А откуда у монаха лишние деньги?
– Сговоримся. – Водонос ощерился в широкой улыбке. – Я показываю тебе рабов – ты платишь мне три дирхема…
– Два! – перебил Иван.
– Хорошо, два, – покладисто кивнул водонос, – но это только за показ. Если среди всех рабов ты все же отыщешь нужного, заплатишь мне втрое. Согласен?
Раничев, пожав плечами, кивнул. В конце концов, он ничуть не рисковал, занимаясь поисками мифического юноши.
– Тогда идем. – Водонос поудобнее закинул на плечи бурдюк. – Говоришь, светловолосый, с голубыми глазами?
Иван кивнул и вслед за водоносом – звали его Али – зашагал по узким улочкам предместья.
В чистом светло-синем небе ласково светило солнце, отражаясь в прозрачной глади Тунисского озера. Легкий ветерок шевелил листья финиковых пальм, покачивал ветви молодых дубков, образовавших целую рощицу на холме неподалеку от озера. Чуть дальше, на полях и огородах, позвякивая цепями, работали невольники.
– Смотри, – останавливаясь у рощи, показал на них водонос.
Раничев нарочито внимательно осмотрел каждого – поле располагалось совсем рядом и можно было хорошо рассмотреть даже выражения лиц. Следящие за рабами надсмотрщики, увидев на Иване белый балахон с голубым крестом, осмотру не препятствовали. Оно и понятно, выкуп – это святое.
– Гм, – почесал бороду Раничев. – Пожалуй, его здесь нет… Да смотри сам, уважаемый Али, тут вообще не видно светловолосых.
Водонос лишь усмехнулся и предложил пойти дальше. Они не спеша осмотрели встретившуюся на пути колонну пленников – Иван лишь пожал плечами, нету, мол, нужного – потом прошлись по набережной вдоль озера, повернули налево и через христианский квартал вышли к медине, большому рынку, что располагался недалеко от мечети Олив, по мнению Раничева, самой красивой мечети города, ажурно-арочной, чем-то напоминавшей строения Древнего Рима. Среди продаваемых на рынке невольников вообще не было молодых – одни старики да маленькие дети – здесь Али с Иваном даже не задержались. Вообще же Раничеву стало надоедать это бесцельное хождение, водонос оказался человеком неразговорчивым и на все попытки Ивана завязать разговор отвечал односложно либо вообще отмалчивался, причем улыбаться не забывал, мерзавец, видно, надеялся в любом случае получить свои дирхемы.