– Зазывалой, значит…
Раничев потянулся, поблагодарил хозяев за хлеб-соль, шутливо ткнул кулаком Иванку, шепнул, наклонившись:
– Спишь, небось, с Анфиской-то, а?
– Что ты, что ты, – тут же покраснел отрок. – Ипатыч покуда не разрешает, говорит – рано.
– Ну раз говорит, так и впрямь рано, – кивнул, вставая, Иван. – Денька через два загляну. Увидишь Федьку – шепни.
Простившись, Раничев вышел на улицу. Уже смеркалось, и припозднившееся прохожие старались побыстрее скрыться в ощетинившихся частоколами усадьбах. Иван тоже прибавил шагу – не очень-то хотелось рисковать понапрасну жизнью, передвигаясь по городским улицам в темное время. Молодого татя Федьку Коржака можно будет разыскать и позже, сейчас же надобно поспешать обратно на Чертолье, в прижимистый дом рыжего Елизара. Интересно, как там дьяки с Лукьяном? Дьяки… дьяки, подьячие – писцы да чиновники, крапивное семя… Что у великого князя Василия собственной канцелярии нет? Есть, поди, как и у Киприана. Интересно, где народец похлипче? Навряд ли у Киприана, тот все ж таки митрополит – лицо духовное. А вот у князя может и случится какой-нибудь нужный человечек, не может такого быть, чтоб не было, надобно только его отыскать, вычислить, а там и подсадить на крючок, с гордостью доложив рязанскому князю. И получить за то серебришка изрядно да землицу… Тьфу! Чем приходится заниматься! Однако ж ради Евдокси, ради их общей судьбы еще и не то перетерпеть можно, наступив на горло собственной песне.
На следующий день, ближе к вечеру, получив от Раничева несколько серебряных московских денег, Софроний и Авраамка с Лукьяном отправились в княжескую канцелярию – разузнать насчет богоспасаемых книжиц, заодно и пригласить в ближайшую корчму кого-нибудь из падких на халявную выпивку дьяков. Не может же быть, чтобы не нашлось таких! Искать только лучше надо. Так Иван своих и напутствовал; сам же отправился на торговую площадь, что располагалась у самых стен Кремля. Хоть денек и выдался ветреный, снежный, да после полудня распогодилось, ветер утих, и сквозь разрывы туч показались лазурные заплатки неба. Пока дошел до рынка, Раничев совсем упарился, хоть вроде не так-то и далеко было. Расстегнув полушубок, выставил на всеобщее обозрение узорчатый дорогой пояс да серебряные пуговицы кафтана. Справа на поясе висел кожаный кошель, слева – большой нож, размерами напоминавший римский меч, вещь в Москве (и не только) весьма небесполезная, особенно в вечернее время, ночью же по городу лучше было вообще не ходить – изрядно шалили тати. Рукоять ножа была украшена затейливой резьбою. Кафтан этот и пояс – вещи весьма недешевые – Иван приобрел еще вчера здесь же, на торгу, так сказать – для представительства, ибо в эти времена одежда значила многое, а Раничев собирался выдавать себя за человека ну если и не очень знатного, то, по крайней мере, – не бедного. По одежке встречали.
Выбрав ряды с дорогим сукном и оружием, Иван стал неторопливо прохаживаться вдоль, время от времени бросая быстрые взгляды на ворота Кремля и отмахиваясь от надоедливых сбитенщиков и пирожечников. Не за пирогами пришел, и не за сбитнем, да и не за бархатом, тафтой, аксамитом, и уж даже не за мечами, кольчугами, саблями – совсем по другому делу. Так вот и прохаживался меж покупателей, иногда останавливаясь и прислушиваясь к торгу, словно бы выжидал чего-то. Вот из распахнутых ворот вынесся крытый черный возок на широких полозьях, запряженный четверкой вороных. Впереди, на быстрых конях, неслись бирючи в темно-красных кафтанах и белых, подбитых бобровым мехом епанчах.
– Киприан-владыко, – взглянув на возок, перекрестился оружейник, кивнул приятелю. – Эвон, поехал куда-то.
– В Данилову обитель, верно, – закивал тот.
Иван проводил возок глазами, до тех пор пока тот, подняв на повороте солнечно-белую снежную пыль, совсем не скрылся из виду.
С той же стороны, от бедняцких избенок Замоскворечья, через Москву-реку к Кремлю проскакал небольшой отряд всадников в тегилеях, с прицепленными к поясам саблями и копьями в руках.
– Дворяне княжьи, – прокомментировали оружейники. – Что-то давненько никто не захаживал, видно поиздержались, або князь не изжаловал. Этак и дальше пойдет – в пору и разориться.
– Ништо, друже, – махнул рукой подошедший суконник в длинной, крытой узорчатой тафтою шубейке. – Всяко скоро какая-нибудь война будет, вот и раскупят товарец ваш дворяне да дети боярские.
– Война, говоришь? С Витовтом, что ль?
– Може, и с ним, а еще слыхал – собирается князь рать послать в Заволочье да в ростовские земли.
– В Заволочье? Это ж снова с Новгородом ратиться? Лучше б тогда с Витовтом, мало ль литвинов на княжью службу перебежало?
Услыхав про литвинов, Раничев навострил уши. Жаль вот, разговор утих. Что ж… Пожав плечами, Иван подошел к рядку и щелкнул пальцем байдану.
– Возьми, боярин. – Торговец оружейным товаром широко улыбнулся. – Не пожалеешь. Баска байданица-то!
– Баска-то баска. – Взяв доспех в руки, Раничев полюбовался игрой солнечных зайчиков на плоских блестящих кольцах. – Да мне б лучше бахтерец, чай, надежнее.
– А эвон, смотри! – купец быстренько подхватил на руки железную куртку из продолговатых, несколько перекрывающих друг друга пластинок, скрепленных кольцами. – Изрядный доспешец!
– Да мне б чтоб пластины пошире, да потолще… да и покрасивше б!
– Покрасивше? Да с пластинами широкими? – Торговец усмехнулся. – Тогда колонтарь бери, от стрел бережет знатно.
Раничев лишь усмехнулся. Колонтарь – гибрид пластинчатого доспеха и кольчуги – берег вовсе не от всякой стрелы. Да и вообще, Иван бы хотел сплошной латный панцирь – кирасу, только вот, похоже, не делали таких в Москве, да и привозных что-то видно не было. А если б и нашлась, можно было б попросить купцов поискать «с перламутровыми пуговицами» или «такую же, но без крыльев». Вовсе не за панцирем пришел на торжище Раничев – за информацией. Кто как не доспешники да не суконники (люди, с беднотой дела не имеющие по определению) могли б порассказать о кремлевских боярах, дворянах да детях боярских? Хватит присматриваться, давно пора вызвать хоть кого-нибудь на разговор, чай, и стемнеет скоро.
– А шеломов с личинами нет? Ну вот как у покойного супруга боярыни Руфины?
– Хрисанфия-воеводы? – внезапно оживились купцы.
Раничев понял, что своим вопросом попал в точку. Ну кто лучший покупатель, как не выходцы из Литвы, перешедшие на службу к московскому князю?
– Был шеломы с личинами, как не быть? Только пока нету – они ведь подороже обычных будут. К концу недели приди, поглядим.
– Так может, сейчас и сговоримся, заранее? – подмигнул Раничев. – Я б и задаток оставил… Корчмы поблизости никакой нет?
Заслышав про корчму, торговцы оживились.
– Как же нет, господине? Только вот, Киприан-владыко их прижимает, боюсь, только к ночи откроются.
– А в Занеглименье?
– Ты еще скажи – в Чертолье! Там татей больше, чем добрых людей. Однако ж ежели всем вместе…