В дверь почтительно постучали — явился мажордом, он же хозяин харчевни, верней, арендатор Малахия, импозантного вида господин в нескольких туниках одна поверх другой и башмаках из светло-коричневой кожи. Длинные седые волосы, острый взгляд, небольшая, аккуратно подстриженная бородка, серебряная цепь на груди.
— Господа желали вина? — Мажордом лично принес поднос с кувшином, высокими бокалами и закуской — оливками и сыром.
— О да, да, — доброжелательно кивнул Александр. — Заказывали, было дело.
— Меня зовут Малахия. — Поставив поднос на обеденный столик, мажордом поклонился. — И я весь к вашим услугам. Желаете, чтоб подали обед?
— Нет, мы пообедаем вместе с хозяином.
— О, господин Сальвиан — очень достойный человек, очень. — Малахия улыбнулся. — И много жертвует на храмы.
Сашу так и подмывало в шутку спросить — на какие храмы? Католические, языческие?
— Тогда отведайте вина, господа. — Домоправитель вновь поклонился. — Очень хорошее вино, смею вас уверить.
Он вышел, и Александр лично разлил вино по бокалам:
— Ну, друзья мои, — будем! За то, чтобы все хорошо закончилось.
Пару часиков они успели вздремнуть, а потом, как и обещал, ближе к вечеру, явился хозяин, господин Деций Сальвиан. Бросил на руки вмиг подскочившему слуге дорогущий ярко-алый плащ с золотой вышивкой, уселся на обеденную софу, точнее сказать — улегся, опять же на римский манер, уперев в подбородок левую руку.
— Ну, наконец пообедаем!
— Может, для начала мастерскую посмотрим? — предложил Александр, и Сальвиан тут же согласился:
— А пошли! И то дело.
Все четверо спустились во двор и, чтоб не выходить на улицу, черным ходом попали в бывшую лавку.
— А ничего! — вглядываясь в полумрак, одобрительно произнес Александр. — Просторно — есть где все расставить, где хранить материал. Вот только темновато как-то!
— Ничего, я велю во двор пару окон пробить. — Купец тут же решил едва наметившуюся проблему. — Завтра же и пробьют. Что еще? Смотрите?
— Да и прибраться бы здесь не мешало — грязно.
— Об этом вообще не думай — приберут. Надо будет — и языками вылижут.
Да, господин Сальвиан, по всему видать, был человеком дела. Много не разговаривал, все решал сразу. Со времен их с Сашей уговора еще не прошло и суток, а вот поди ж ты — уже работа пошла, и жилье есть, и мастерская. Нет, этот ушлый ухватистый человек чем-то импонировал Александру. Впрочем, и не только ему.
— А хозяин-то наш — мужик справный, — улучив момент, шепнул Весников. — Как эти… старообрядцы-купцы, ну, кержаки, знаешь…
Молодой человек ничего не ответил, лишь кивнул, соглашаясь.
Осмотрели вторую лавку и на этом все дела сегодня закончили, да и то сказать — на улице начинало темнеть и заметно похолодало, так что сидевшая во дворе на лавке девчонка зябко поводила плечиками, кутаясь в куцую рваненькую накидку. При виде домовладельца она тут же вскочила и поклонилась:
— Сальве, мой господин.
— Сальве, Юдифь. — Купец отмахнулся, словно от надоедливой мухи. — Об оплате потом поговорим — не до тебя сейчас.
— Я отработаю, господин, отслужу… ты ж знаешь…
Юдифь с видимым любопытством осмотрела всех, улыбнулась и Саше, и Нгоно, а на Весникове задержала взгляд, радостно сверкнув глазами, словно вдруг увидала родного и близкого человечка!
Тракторист тут же приосанился, обернулся — девчонка все продолжала улыбаться и даже, как ему показалось, многозначительно подмигнула.
— Слышь, Саня. — Догнав всю компанию, Вальдшнеп дернул приятеля за рукав. — Ты бы спросил так невзначай, что за девка-то? Ну, там, во дворе, рыжая.
— А что, понравилась? — обернувшись, хохотнул молодой человек. — Ладно, за обедом спрошу — только ты напомни.
— За обедом? — Весников посмотрел в небо, на мигающие желтые звезды. — Так уж пора и ужинать.
Так или иначе, за стол уселись сразу же, как только поднялись обратно в гостиную, где мгновенно возникли слуги во главе с мажордомом. Рыба, жаренная в оливковом масле, рыба печеная, вареная, тушенная в белом вине, паштет из соловьев и разных прочих птичек, в черном фасолевом соусе мясо, обильно сдобренное перцем, тыква в кокосовом молоке, каша из репы, заправленная шафраном и толокном, сыр мягкий козий, сыр мягкий овечий, сыр твердый, сыр… А еще — свежие пшеничные хлебцы, пресные лепешки, вино — белое, красное, розовое…
В общем, было чем закусить и что выпить. Весников, что называется, жрал в три горла, покуда не откинулся бессильно на ложе. Похлопал себя по животу:
— Уфф! Сань… ты узнал про девку-то?
— Про какую девку? А… Сейчас спрошу.
Не очень-то удобно, конечно, было тревожить такого солидного господина, как Деций Сальвиан, подобными никчемными вопросишками, но раз уж обещал…
— Девка? А, Юдифь! — Купец рассмеялся. — Это жиличка моя, с пятого этажа. Очень и очень неаккуратно платит, думаю ее выгнать. Ну, до весны подожду — из жалости.
— А чем она занимается, эта Юдифь? На что живет?
— А черт ее знает! Я, мой дорогой друг, делами постояльцев не интересуюсь.
Тоже правильно. Наверное…
— Ну? — снова пристал Вальдшнеп. — Что там? Узнал.
— На пятом этаже живет твоя пассия, — с ухмылкой сообщил Александр. — Так сказать — из нищих слоев.
— Ну и я тож не особенно из богатых. Юдифь, говоришь, зовут? Ну и имечко!
Слуги вновь наполнили бокалы, собравшиеся выпили, и через некоторое время Саша решил, что теперь-то настал благоприятный момент для дальнейших, куда более серьезных расспросов. Начал с хитростью — издалека:
— Мне бы то странное судно еще разок увидеть, дело куда бы лучше пошло.
— Какое такое судно? Ах, то… понимаю, о чем ты говоришь. Что смогу — сделаю, но… — Торговец понизил голос. — Не такое это простое дело. Там, где этот кораблик, — «черные плащи», так просто не подойдешь, если только издали.
— Да хотя бы издали! Много ль нам надо? Повнимательней глянуть только да перенять. За зиму на всех твоих кораблях мачты с новыми парусами сладим — всех соперников обойдешь, запросто!
— Ладно, ладно, подумаем, как все устроить, — также тихо обнадежил купец. — Только будь готов — может, ехать придется. По суше — на море-то сейчас шторма.
А еще неплохо, подумал Саша, было бы и с кафоликами связаться — через того нищего, о котором говорил старик Сульпиций. И в деревню бы выбраться, в эту, как ее… Хадр-Дашт.
Сальвиан сдержал слово и уже к обеду назавтра прислал слугу — все того же бритоголового Кальваша. Саша в это время был занят — руководил перестройкою лавок под мастерскую, ругался, отплевываясь от известковой и кирпичной пыли: