«Мечников», тех, кто владел мечами, а таких набралось около десятка, Асотль рассчитывал держать при себе и командовать ими сам…
Четвертый номер составляла разведка, они же – лучники, командовать ими молодой сотник тоже еще пока никому не поручил, как ни присматривался. Куда более его тревожил пятый отряд, в который были отобраны самые младшие, по сути совсем еще дети, и таких оказалось двадцать три. Вот тоже головная боль – что с ними делать? Куда приспособить двенадцати-тринадцатилетних? Сражаться со взрослыми воинами они явно не могли… Что, опять же, для войны цветов не имело совершенно никакого значения. Однако имело значение для Асотля, вовсе не собиравшегося заканчивать свою молодую жизнь на жертвенном камне.
Немного подумав, молодой сотник нашел дело и детям: стрелять из луков и метать камни. И это еще не все, крестьянские мальчишки оказались весьма проворными, ловкими и быстроногими, что, несомненно, могло обязательно пригодиться в дальнейшем.
Хотя, конечно, сейчас эти мальчики, да и многие другие, почти все действовали вяло – как видно, уже смирились со своей ужасной участью, которую заранее знали. И это было неправильно, подобную психологию нужно было менять. О! Асотль-Перепелкин прекрасно знал, как это сделать, – просто побольше цинизма. Цинизма и надежды… впрочем, что там надежды – уверенности в победе.
Все «красивые и знатные юноши» сейчас жили при храме Уицилопочтли под строгой охраной жрецов и не имели права никуда уходить, поэтому совещание командиров пришлось проводить здесь же, в саду… Для чего Асотль выбрал самый дальний и запущенный угол. Примостился на старой разбитой базальтовой плите, обвел взглядом собравшихся и махнул рукой:
– Садись, парни. Можете прямо на песок.
Он уже выбрал к этому времени командиров «детей» и «разведчиков», не столько командиров даже, сколько представителей отрядов, с которыми сейчас и проводил беседу: следовало как можно быстрее выяснить настрой этих парней.
Выяснил. Не порадовало. Нет, некоторые были совсем не прочь избежать грозившей им участи и даже готовы были для этого что-то сделать, но остальные… Судя по рассказам «десятников», в войске «цветов» царила атмосфера обреченности и страха, соединенная с сознанием собственной избранности – ведь всех их ожидала почетная смерть… От которой многие бы сочли за лучшее отказаться… А были и те, кто, наоборот, жаждал собственной гибели во славу богов. К удовлетворению Асотля, среди назначенных им десятников таковых не оказалось.
Остальные же… Отношение их и к смерти, и к возможному от нее спасению было, как у сексуально озабоченной восьмиклассницы: и хочется, и колется, и мама не велит.
Только вечером, когда в темно-синем небе уже загорались первые желтые звезды, молодой человек явился домой, «на квартиру», так он именовал угол в расположенной рядом с казармой пристройке – «государственное жилье», предоставленное по велению верховного вождя особо отличившимся воинам и их командирам, не имеющим родичей и дома – в самом городе.
Позвав Сипака-охотника, – наверное, единственного, кому Асотль мог полностью доверять, не считая старого дружка Шочи, – юноша устало растянулся на ложе, с улыбкой наблюдая, как возится у очага Шочи, живущий пока в его «уголке» на положении слуги.
– Сипак, ты говорил, что охотился к северу от этих мест?
Присев у огня, гость сдержанно улыбнулся:
– Да, охотился. Я и сейчас иногда там охочусь, ты знаешь.
– Знаю. Потому и спрашиваю. Помнишь опушку в сосновом лесу у скалы Ягуара?
– Конечно, помню. А что ты спрашиваешь?
– Расскажи, что там за местность?
Сипак усмехнулся:
– Да ничего особенного. Лес как лес, скала как скала.
– А ручьи, болота?
– Болото есть, там, ближе к озеру. Но туда идти не советую – полно змей. А что ты спрашиваешь? Там же сейчас враги.
– Вот потому и спрашиваю. Через пять дней я поведу туда войско цветов!
Кувшин с варевом при этих словах едва не выпал из рук Шочи. Сипак тоже вздрогнул:
– Ты?! Ты уходишь на смерть?! Чем ты провинился, что сделал такое? Или, наоборот, тебе оказана высокая честь, без которой, между нами, лучше бы обойтись?!
– И то и другое, и – может быть, третье. – На губах юноши играла хитрая улыбка. – Но я вовсе не собираюсь попасть на жертвенник!
– Как это – не собираешься?! – изумленно переспросил Шочи. – Ведь – война цветов!
– И что? Я переломлю ее в свою пользу.
– Как? Букетами?
– Ну почему же только букетами – оружия хоть отбавляй. Только об этом – тсс! – никому не трепитесь.
– Мог бы и не предупреждать. – Шочи обиженно фыркнул и тут же спросил: – Могу я пойти с тобой?
– И я тоже! – подал голос Сипак.
Асотль шутливо замахал руками:
– Нет, нет, и не просите.
– Но мы же твои друзья!
– Тем не менее!
– Можешь даже не уговаривать, мы все равно пойдем с тобой, верно, Охотник?
– Конечно, пойдем. Его и не спросим, тоже еще, указывальщик нашелся! «Цветами» своими командуй.
– Парни! – Асотль вскочил с ложа и уселся на корточки рядом с друзьями. – Это очень опасное дело… Нет-нет, я вовсе не хочу вас обидеть! Но и потерять – тоже не хочу. Поймите, смерть на жертвеннике – не для вас.
– Так и ты не очень-то к ней стремишься! Заканчивай разговор… Мы завтра же идем к жрецам, к сотнику. Ты что же, хочешь, чтобы мы себя не уважали? И за что ты нас так не любишь, дружище Асотль?
– Да что вы, парни!
В общем, уговорили. Да Асотль не особо-то и сопротивлялся, был даже рад… Рад, что у него такие друзья! Не то что там, в двадцать первом веке, – одни предатели, мразь…
Юноша улыбнулся и обнял друзей за плечи:
– Ну, раз уж вы так решили… Имейте в виду – будете мне помогать!
– Конечно же! О чем ты?!
– Так… Сипак! Умеешь рисовать?
– Боюсь, что нет…
– Я могу, – вызвался Шочи. – Помнишь, я рисовал еще в кальмекаке – научили жрецы. Только надо завтра достать красок…
– Не надо красок, достаточно угля из очага и вон той стенки. Охотник, рассказывай все о том месте у скалы Ягуара, а ты, Шочи, рисуй. Отметь все тщательно – и скалу, и поляну, и змеиное болото. Да, Сипак, как ты полагаешь – где лучше всего расположиться врагам? Где находится их стан, жертвенник?
– Дай подумать. Там много удобных мест.
– Рисуй, рисуй, Шочи.
Через пять дней войско «цветов» выступило в поход смерти. «Красивые и знатные юноши» выглядели вполне соответствующе: в изысканных разноцветных одеждах из тончайшей хлопковой ткани, украшенные ожерельями из цветов, чистые – перед самым походом приняли ритуальную паровую баню, ухоженные, выглядевшие именно так, как и должны выглядеть отпрыски богатых и знатных семейств.