Закончилось тоже традиционно. Сигисбарн, полагая себя старшим (ему недавно дали опциона), сунул в рыло Агимару. Агимар, само собой, в долгу не остался… Красный привстал, намереваясь присоединиться в веселью, но получил локтем в бок от «охраняемой персоны» и сел, вернее, возлег на место.
Сигисбарн с Агимаром молотили друг друга кулачищами. Гости радостно аплодировали, а Коршунов уже понял, что мордобой следует немедленно пресечь. Оба варвара относились к Коршуновскому «спецназу», то есть были неплохо обучены рукопашке. И вдобавок изрядно датые. Так и до серьезных травм недалеко…
— Прекратить! — грозно рыкнул Алексей по-готски.
И к удивлению почтенной публики варвары прекратили. И виновато уставились на командира. Даже протрезвели немного.
— Я вас для чего взял? — с угрозой произнес легат Коршун. — Вы что творите? Спины по палке соскучились?
Провинившиеся смущенно глядели на своего главного начальника.
— Ты, это, прости нас, Аласейа… — на правах родственника выступил за двоих Сигисбарн. — Мы, это… Больше не будем!
Восхищенный этакой детской непосредственностью, Коршунов тут же их простил. Но тем не менее показал обоим кулак и скорчил страшную рожу.
На том и рассосалось. Минут через двадцать хозяин предложил гостям выбрать девочек. Коршунов отказался, но увидев умоляющие взгляды Сигисбарна и Агимара, кивнул. Разрешил. Молодые, горячие. Никогда не упустят случая. Впрочем, лучших девочек всё равно захватил Красный. А самая лучшая (и свободная, кстати), выбрала овеянного славой Фульмината. И приступила к делу, немедленно. Это, впрочем, считалось предосудительным. Секс угоден богам, улучшает настроение и отгоняет злых духов. А что касается последствий… Контрацепция в Римской империи — выше всяких похвал. Главным образом потому, что женщины (особенно из благополучных семей) не только не рвались рожать от первого встречного-поперечного, но и даже от законных мужей. Уж очень высокой была смертность при родах.
Сам же Коршунов девочкам предпочел беседу с хозяином. Его интересовала африканская конница. Нумидийцы. Тысячей этих отморозков по разнарядке Черепанова недавно усилили Германский легион, и Алексею хотелось разобраться, как их можно использовать. На его взгляд практически голые всадники с легкими метательными копьями были сущими обезьянами. Нормальных команд не понимали. Слушались только своего вождя: такого же голого дикаря. Африканский префект, который прибыл с ними и являлся номинальным командиром этой банды, договаривался с вождем с помощью взяток, что, естественно, Алексея не устраивало.
Оценка, которую купец дал африканцам, мало отличалась от собственных наблюдений Коршунова. Однако теперь Алексей знал, что у дикарей очень сильны родоплеменные связи и в деле их охватывает боевое безумие. Купец привел несколько случаев (с чужих слов, правда), когда нумидийцы вдрызг разбивали лучше вооруженных и численно превосходящих противников.
Осталось лишь провести аналогию с германцами — и картинка выстраивалась. У тех тоже родоплеменной строй. И тоже в бою реально «падает планка». А что голые, так ведь Африка. Жарко.
Так что механика управления прорисовалась. Набить морду вождю (это славное дело можно поручить будущему командиру подразделения), затем согнуть вождя под колено и выйти в абсолютные нумидийские авторитеты. Дело привычное. Управимся.
Словом, время было проведено не без пользы и с приятствием.
С рассветом Коршунов вернулся домой и сразу завалился спать. Только вот выспаться не удалось.
* * *
Алексея разбудил шум. Вернее, гул. Ровный и недобрый гул тысячной толпы.
Грозный шум снаружи очень не понравился Коршунову. Настолько не понравился, что невероятным усилием воли он подавил желание снова уткнуть физиономию в подушку и ударил в гонг.
Тотчас появился раб. Подал «ночную вазу», а затем — чашу для омовения.
— Что там творится? — спросил Коршунов.
— Люди пришли, мой господин. Требуют что-то.
Вид у раба был обеспокоенный, но не слишком.
— Поски мне принеси, — распорядился Алексей. — А потом бегом за моими людьми.
Поска — порядочная дрянь. Но взбадривает неплохо. А что-то подсказывало Алексею, что завтрак придется отложить.
Не дожидаясь возвращения раба, Алексей нацепил пояс с оружием, пригладил пятерней всклокоченную гриву и покинул спальню. Через просторную галерею он добрался до балкона. Там уже стоял тоже не выспавшийся Генка. И мрачно глядел вниз. Поздоровался. Тоже мрачно.
Вид с балкона открывался неплохой. В смысле видимости. А по сути — очень нехороший.
У ступеней «губернаторского» дворца собралась толпа тысячи в полторы. И толпа эта росла — с прилегающих улочек текли в нее ручейки антиохийцев.
Враждебных действий горожане пока не предпринимали. От шеренги из двух десятков стражников из городской когорты держались на почтительном расстоянии. Но насчет этих самых стражников Коршунов не заблуждался. Городская когорта — это не легион. По сути просто ополченцы, умеющие кое-как тыкать копьем и держать щит, не роняя его себе на ноги. На трех таких и одного легионера много. Впрочем, среди этой цепочки был и легионер. Бывший опцион. Он этими чучелами и командовал. Линейка стражи — трех десятков легионеров — сдерживала самых ретивых.
Пришел раб. С чашей. Коршунов выпил. Передернулся. Отдал чашу рабу. Прислушался к ощущениям… Вроде полегчало.
— Генка, — спросил Алексей. — А где твои головорезы?
— Праздник чертов, — буркнул Черепанов. — Отпустил я их. До прандиума.
То есть — до второго завтрака. Неудачно получилось.
Ага, а вот и молодежь! Агимар с приятелем. Заспанные, но в рабочем состоянии. Здоровые молодые организмы легко справлялись с похмельем, а побитости на морде — это вообще несерьезно.
Коршунов вышел в галерею.
— Сигисбарн, останешься со мной. А ты, Агимар, ноги в руки — и в конюшню. Скачи к Агилмунду и скажи, что я велел взять когорту и галопом — к дворцу наместника. Что стоишь? Бегом!
Герул умчался.
— Ну что, родич, — по-готски проворчал Коршунов. — Пойдем выясним, что за проблемы у нашего светлейшего наместника.
Причина народного волеизъявления оказалась проста: Геннадий ввел новый налог. На укрепление легионов. Причина этого эдикта Коршунову тоже была известна. Война с персами — на носу. Война же — это, в первую очередь, расходы. А возможная добыча и трофеи — только во вторую. Причем в случае с персами — с очень малой долей вероятности. Воевать с Ардаширом одними сирийскими легионами — это как верблюду на слона нападать. Оплевать и даже удивить можно, а вот победить — никогда.
Событиями на площади Генка был реально встревожен. То есть на его квадратном лице волнение никак не отражалось, но Алексей достаточно хорошо знал Черепанова, чтобы понять: обеспокоен светлейший наместник Сирии не на шутку.