Надо мной склонился Брезовир:
— Андреас, дружище! А мы тебя потеряли. Рес просто места себе не находит!
— Фотида… — шепчу я, приподняв голову. — Брезовир, найди ее. Она здесь, в лагере. В какой-то из палаток пренестийской когорты, тут рядом.
Я пытаюсь подняться и теряю сознание.
Снедаемый жаром, я лежал в постели укрытый овчинными шкурами. Подле меня суетилась Эмболария, приготовляя целебные снадобья. В школе гладиаторов Эмболария научилась не только владеть оружием, но и познала кое-какие секреты врачевания.
Я то и дело порывался встать, чтобы пойти навестить Фотиду, которая находилась в соседней палатке.
— Лежи тихо! Успокойся! — ворчала на меня Эмболария, не позволяя мне покинуть ложе. — Фотида все равно сейчас без сознания. Ты не сможешь поговорить с ней. К тому же у Фотиды сейчас лекарь, не нужно мешать ему.
— Ты же видела Фотиду, — слабым голосом промолвил я. — Скажи, как она?
— Что тут скажешь, Фотида в ужасном состоянии! — мрачно обронила Эмболария, не глядя на меня. — Смотреть страшно! На, пей! — Эмболария подала мне чашу с лекарством.
Я залпом выпил целебное зелье и сморщился от его неприятного вкуса.
— Надеюсь, ты не из навоза приготовила это? — бросил я самнитке.
— Не из навоза, — ответила Эмболария, забирая у меня чашу. — Теперь постарайся заснуть, так ты сможешь победить жар.
Я закрыл глаза.
Но тут в палатку вошел Рес в панцире и шлеме, с мечом у пояса.
— Вот ты где! — радостно воскликнул фракиец. — Я обежал пол-лагеря, разыскивая тебя!
Эмболария принялась выталкивать Реса прочь, говоря, что мне нужен покой и крепкий сон.
— Где Вариний? — спросил я. — Он убит или пленен?
— Вариний бежал, — с досадой в голосе поведал мне Рес. — Он ускакал из лагеря на коне, но возле леса бросил коня и скрылся в дебрях. Ночная мгла была ему в помощь. Наши конники не смогли его догнать. Зато мы взяли в плен всех ликторов Вариния, а также его конюха и цирюльника.
— Значит, этот мерзавец ушел! — сердито прошептал я, откинувшись на подушку.
— Войско Вариния разбито, — промолвил Рес. — Вариний теперь просто беглец. Если он и доберется до Рима, то униженный и опозоренный. Удирая, Вариний забыл в шатре свой меч и полководческий плащ.
— Оставь Андреаса в покое! — Эмболария стала оттеснять Реса к выходу из палатки. — Ему сейчас нужен покой. Приходи завтра.
Фракиец удалился.
Я проспал весь день до вечера. Жар оставил меня, но слабость по-прежнему владела моим телом.
Эмболария поила меня мясным бульоном, когда ко мне в палатку вошли Рес и Лоллия. Они уселись на скамью и завели разговор о том, что Спартак намерен увести войско из Кампании, поскольку здесь становится все труднее добывать пропитание.
— Куда же хочет Спартак увести наше войско? — поинтересовалась Эмболария.
— На юг, к морскому побережью, — ответил Рес. — Там зимы мягче и земли не опустошены войной. Скоро зима с холодными дождями и ветрами. Нашим людям нужны теплые зимние квартиры.
— Спартак, как всегда, мыслит разумно, — заметил я.
— Вы навещали сегодня Фотиду? — Эмболария взглянула на Лоллию и Реса. — Она пришла в сознание?
Увидев, как странно переглянулись между собой Рес и Лоллия, а затем опустили глаза, Эмболария насторожилась.
— Выкладывайте, что с Фотидой? — потребовала самнитка, отступив от моего ложа. — Говорите же! Ну!
— Фотиды больше нет, — дрогнувшим голосом проговорил Рес. — Она скончалась, не приходя в сознание.
— Это случилось два часа тому назад, — тихо добавила Лоллия. — Сейчас тело Фотиды готовят к погребению.
Прах Фотиды был сожжен на костре по обычаю римлян и греков.
В тот день на других кострах были сожжены воины Спартака, павшие в ночном бою при захвате римского лагеря.
* * *
После победы под Казином Спартак со своими главными силами преследовал разбитых римлян до города Аквина, дабы рассеять их окончательно. Кроме этого, воины Спартака искали повсюду, в селениях и на дорогах, претора Вариния, но поиски эти ни к чему не привели. Вариний как сквозь землю провалился!
Из адъютантов Спартака я возвысился до командира конной сотни. Моим непосредственным начальником стал Рес, возглавивший конных фракийцев и греков. Под началом у Реса находилось пятьсот всадников. Другой конный отряд, состоявший из галлов и италиков, возглавил гладиатор Пракс. В этом отряде тоже было пятьсот конников. Третий конный отряд, разросшийся до двухсот воинов, возглавляла Эмболария. Это были телохранители Спартака, тоже в основном фракийцы и иллирийцы.
В начале ноября войско восставших двинулось к Капуе по двум дорогам, чтобы выйти к городу сразу с севера и востока. Римских войск в Кампании больше не осталось, поэтому восставшие рабы стали теперь хозяевами положения.
Я со своей конной сотней находился в авангарде пеших колонн войска Спартака, двигавшихся на Капую через Приверн и Калес. Объятый жаждой мести я примчался в Приверн рано утром и сразу же отыскал дом стеклодува, гостеприимство которого обернулось бедой для меня и моих соратников, заночевавших здесь несколько дней тому назад.
С сильно бьющимся сердцем я загрохотал кулаком в дверь дома. Мысленно я молил богов, чтобы стеклодув никуда не скрылся, ибо мне нестерпимо хотелось насытить свою месть его кровью здесь и сейчас.
Дверь отворила служанка, та самая, что угощала моих воинов вином. Она не сразу узнала меня, поскольку на мне было облачение римского военачальника.
— Где твой хозяин? — спросил я, грубо оттолкнув служанку и войдя в дом. — Где он? Отвечай!
Служанка упала передо мной на колени, трясясь, как в лихорадке.
— О господин, я одна в доме, — испуганно лепетала она. — Мой хозяин три дня тому назад уехал в Нолу. Мне он велел стеречь дом.
— Как зовут твоего хозяина? — Я вынул меч из ножен и приставил его острие к горлу служанки. — Почему он уехал в Нолу, ведь его семья пребывает в Кумах? Или он солгал мне в ту ночь?
— Тит Лувений, так зовут моего хозяина, — ответила служанка, зажмурив глаза. — Отряд воинов, охранявший Кумы, ушел в Неаполь, поскольку там стены прочнее. По этой причине семья моего хозяина переехала из Кум в Нолу. Там у Лувения живет брат его жены. К тому же Нола сильно укреплена.
Поигрывая мечом, я несколько мгновений разглядывал коленопреклоненную грузную немолодую рабыню у своих ног. Ее голова, повязанная куском синей ткани, была низко опущена, руки были прижаты к груди. У нее был жалкий и испуганный вид. Однако в моем сердце отныне не было ни капли жалости. Перехватив меч поудобнее, я с коротким выдохом рубанул заученным движением служанку по шее. Голова рабыни, отделившись от тела, упала на пол и покатилась по коридору. Безголовое тело в длинном женском платье свалилось на бок, дернулось один раз и замерло. Из рассеченной шеи сильной струей била темная кровь, заливая мозаичный пол вестибула.