В конце концов персы победили гетов своей многочисленностью.
Обходя поле битвы и видя среди своих павших воинов множество убитых гетов, Дарий разочарованно спрашивал у Аспатина:
– А как же бессмертие гетов? Выходит, что они смертны!
Аспатин лишь недоуменно пожимал плечами. Дарий пожелал побеседовать с пленными гетами. И один из пленников сказал царю так:
– Смертно тело, но воинская слава бессмертна. Уже то, что наше племя, единственное из фракийских племен, преградило путь персидскому войску, прославит гетов на века. А то, что мы доблестно сражались, уступая персам лишь в численности, прославит нас вдвойне.
Дарий, восхищенный отвагой гетов, даровал свободу всем пленникам.
Наконец персидское войско подошло к Истру.
В Европе это была самая полноводная река, сравнить Истр можно было только с Нилом в период разлива.
Мандрокл соорудил мост там, где Истр разделяется на два русла, меж которыми возвышался длинный лесистый остров. Один из рукавов могучей реки, где течение было наиболее сильное, Мандрокл оседлал с помощью поставленных на якорь и сцепленных между собой кораблей наподобие моста через Боспор. На другой протоке Истра, где глубина была меньше и течение послабее, Мандрокл построил широкий мост на сваях, вбитых в дно реки под углом друг к другу. Собственно, все сооружение представляло собою не один, а два моста.
С земли гетов до острова Дариево воинство переходило по дощатому настилу, уложенному на канаты, которыми были скреплены шестьдесят триер. На скифский же берег с острова персидское войско перебиралось по бревенчатому мосту, какие нередко можно видеть на любых других реках.
После переправы войска на другой берег Дарий повелел ионийцам уничтожить мост и, оставив корабли, следовать за ним по суше.
И тогда Кой, сын Эрксандра, стратег [153] митиленцев, осведомившись у Дария, угодно ли ему выслушать совет человека, желающего блага персидскому царю, сказал следующее:
– Государь! Ты собираешься в поход на страну, где нет ни вспаханного поля, ни населенного города. Так прикажи оставить этот мост на месте и поручи его охрану самим строителям. Если все будет хорошо и мы найдем скифов, то у нас при самых неблагоприятных обстоятельствах останется возможность отступления. Если же мы скифов не найдем, то по крайней мере хоть обратный путь будет нам обеспечен. Меня вовсе не страшит, что скифы одолеют нас в битве. Я опасаюсь лишь того, что мы не найдем их и погибнем во время блужданий по степям. Скажут, пожалуй, что я говорю это ради себя, ибо желаю остаться здесь. Напротив, я сам, конечно, пойду с тобой, государь, и не желал бы оставаться сторожить мост.
Дарий весьма милостиво принял этот совет и ответил Кою так:
– Друг мой, когда я благополучно вернусь обратно на родину, явись ко мне, дабы я мог вознаградить тебя за добрый совет благодеяниями.
После этих слов Дарий завязал на длинном ремне мягкой кожи шестьдесят узлов.
Затем царь вызвал всех ионийских тиранов на совещание и сказал им:
– Ионийцы, прежнее мое приказание об уничтожении моста я отменяю. Возьмите этот ремень и поступайте так: едва лишь мое войско скроется из глаз, каждый день начинайте развязывать по одному узлу. Если я не вернусь за это время, а шестьдесят узлов будут развязаны и назначенные мною дни истекут, тогда садитесь на корабли и плывите по своим городам. Но до того времени стерегите мост и сохраняйте его в целости. Этим вы окажете мне великую услугу.
* * *
Беспредельная зеленая равнина, похожая на безбрежный океан, поглотила персидское войско, растянувшееся на марше.
Высокие сочные травы, пестреющие желто-голубыми россыпями полевых цветов, были подобны морским волнам, колышимые порывами налетающего теплого ветра. В голубом ясном небе реяли жаворонки, разливая радостные звенящие трели.
Сначала войско следовало на северо-запад, потом повернуло на север, все время двигаясь по следам отступающих скифов. То тут, то там на всем пути натыкались на вытоптанные пастбища, засыпанные землей колодцы. Присутствие скифов в этих степях выдавали следы оставленных становищ с кругами примятой травы, с черной золой потухших костров. Убегающие вдаль колеи тяжелых кибиток и прибитые копытами лошадей травы указывали персам путь, куда ушли скифы.
«Скифы бегут… – размышлял Дарий на ночных стоянках. – Они постоянно уходят от меня. Куда? Зачем? И сколько это будет продолжаться?»
На пятый день пути персы подошли к реке, которую эллины называют Пирет [154] . Эта река была совершенно точно обозначена на карте Гекатея.
Еще через два дня открылась еще более полноводная река – Тирас [155] .
Возле этой реки персы впервые увидели скифских всадников. Скифы – их было не более полусотни – с далекого холма наблюдали, как персидские полчища переходят Тирас вброд.
– Почему скифы не нападают на меня? – недоумевал Дарий. – Почему не пытаются вступить в переговоры? Что означает их отступление?
Никто из царских приближенных не мог ответить на эти вопросы. Лишь Гобрий прозорливо заметил царю:
– Очевидно, у скифов недостаточно сил, чтобы противостоять нашему войску в открытом сражении. Поэтому скифские вожди придумали какую-то хитрость.
– Скифы без боя отдают мне свою страну и называют это военной хитростью? – презрительно усмехнулся Дарий.
В свите царя все громче раздавались разговоры, что персидский царь одним видом своего огромного войска нагнал такого страху на степняков, что они бегут от него куда глаза глядят.
Наконец персы добрались до широкой реки Борисфен [156] , которая протекала в самом сердце скифских земель.
– Уж теперь-то скифы должны отважиться на битву, – молвил Дарий, – ведь им скоро просто некуда будет бежать. Разве что во владения савроматов.
Отряды персидских дозорных рассыпались на огромном пространстве между Борисфеном и Меотидой [157] . Наконец персы обнаружили скифское войско. Но скифы по-прежнему отступали, теперь уже на северо-восток, к реке Танаис [158] . За Танаисом лежали земли савроматов.
Скифы перешли реку Танаис. Следом за ними переправились персы, продолжая преследовать кочевников.
Конница савроматов присоединилась к скифам, но и это усиленное войско продолжало избегать сражения с персами, находясь в постоянном движении и дразня врагов дымом своих костров.