— Пора! — громко произнес Даниил, вновь натягивая на себя кольчугу поверх белой рубахи. — Встанем крепко, братья. Здесь, в долине, татарам будет негде развернуться. Поставим полки спиной к реке и…
— Да ты спятил, брат! — сердито воскликнул Михаил Всеволодович. — Мало у нас войска. Не сдержать нам татар! Уходить надо за реку!
— Верно! — вставил Владимир Рюрикович. — На силу сила нужна, а у нас от дружин едва ли половина осталась. Отступать надо!
Даниил принялся стыдить князей, затягивая на себе пояс с мечом. Сам он, хоть и нетвердо стоял на ногах, но отступать не собирался. Даниил обратился за поддержкой к своему дяде Мстиславу Немому.
Мстислав Немой прокашлялся, сплюнул кровавую пену и еле слышно прошептал:
— Храбрость без ума — дырявая сума.
Он махнул рукой в сторону Калки, показывая этим жестом, что предпочитает бегство бесславной гибели.
Наконец вернулся гонец из киевского стана. Спрыгнув с коня, дружинник приблизился к галицкому князю и что-то тихо проговорил ему на ухо. По лицу Мстислава Удатного промелькнула судорога еле сдерживаемого гнева.
— Ну и пусть сидит себе на горе старый сыч! — процедил он сквозь зубы. — Много ли высидит, недоумок!
Резко повернувшись к князьям, Мстислав Удатный властно промолвил:
— Уходим за реку, братья. Не наша вина, что ныне не было нам удачи в битве. По коням! Живо!
Никто не возразил галицкому князю, все князья с готовностью подчинились его приказу, тут же поспешив к своим дружинам. И только Даниил остался стоять на месте.
— Что же великий князь? — спросил Даниил у своего тестя. — Выйдет ли он на битву с татарами?
— Не выйдет! — мрачно ответил Мстислав Удатный. — Зол великий князь на меня, до татар ли ему!
Спустившись в долину, татары бросились грабить русские и половецкие становища, не обращая внимания на дружины князей, сразу в нескольких местах переходившие вброд стремительную Калку. Выбравшись на правобережье Калки, конные русские полки повернули на север, к Днепру. Туда же шли и разрозненные пешие полки, растянувшиеся на многие версты среди беспредельной раскаленной степи.
* * *
Когда в шатер киевского князя вбежал запыленный запыхавшийся гонец от галицкого князя, в стане киевлян и простые воины, и воеводы уже знали о всей череде роковых событий, случившихся за этот день. Сначала к великому князю примчались половцы, разбитые татарами. Не получив от великого князя ни военной помощи, ни даже сочувственных слов, половецкие ханы и беки сочли за лучшее для себя поскорее убраться с берегов Калки. Потом следом за половцами возле стана киевлян очутились измотанные в бегстве пешие галицко-волынские, смоленские и луцкие полки. Толпы ратников тянулись через реку без знамен и копий, без воевод.
Кто-то из киевских бояр предложил Мстиславу Романовичу впустить разбитую пешую рать в укрепленный лагерь на горе, но великий князь высказался против этого. Зачем ему лишние хлопоты?
Когда черниговцы отважились выступить на битву с мунгалами, нарушив запрет великого князя, в киевском стане воеводы единодушно заговорили: мол, пора бы и киевским полкам двинуться на татар. Но Мстислав Романович гневно пресек эти разговоры. Ему виднее, когда следует вести войско на врага!
Разбитые татарами черниговцы откатились за реку Калку. Но Мстислав Романович продолжал что-то выжидать… Он заметно приободрился и повеселел, когда к Калке возвратились изрядно потрепанные дружины Мстислава Удатного и прочих князей, рассчитывавших на быструю победу над мунгалами.
— Чего ты тут мямлишь?! За подмогой пожаловал?! — сердито и вместе с тем торжествующе выговаривал галицкому гонцу Мстислав Романович. — Неужто князь твой по-заячьи утек от татар? Где же его хваленая удачливость? Стало быть, без меня все-таки не обошлись, горе-воители! Натворили делов, а я расхлебывай!
Немало обидных слов наговорил гонцу о галицком князе Мстислав Романович, велел ему передать устное послание для Мстислава Удатного, в котором половина слов были бранные, а общий смысл и вовсе был оскорбительный по сути. Мстислав Романович не только отказался выступить на помощь галицкому князю, но еще и позволил себе позлорадствовать над его неудачей в битве с мунгалами.
Проводив обратно галицкого гонца, Мстислав Романович вызвал к себе гридничего Ермолая Федосеича. Великий князь поручил ему проследить за дальнейшими действиями Мстислава Удатного и всех прочих князей, стоявших со своими дружинами на левом берегу Калки.
С холма, на котором раскинулся киевский стан, хорошо просматривались все ближайшие окрестности. Гридничий удалился, стараясь не смотреть в глаза Мстиславу Романовичу, который выглядел бодрым и веселым.
«И чему радуется спесивый бородач? — сердито думал гридничий. — Мунгалы полки наши посекли, а ему веселье! Наконец-то споткнулся Мстислав Удатный! Наконец-то битым вышел из сечи!..»
Спустя час гридничий вернулся в шатер великого князя и доложил:
— Одни мы остались, княже. Все князья в степь утекли. Разлетелись соколы! Что делать-то станем? Мунгалов вокруг тьма-тьмущая!
После того, как пошла на убыль полуденная жара, татарское войско разделилось. Одна его часть устремилась в погоню за отступающими по степи разрозненными русскими полками, а около десяти тысяч татар, чьи лошади были сильно измотаны, приступили к осаде киевлян, засевших на холме над рекой Калкой.
Отступающее русское войско возглавил Мстислав Удатный, но прежней власти у него уже не было. Над всем этим скопищем конных и пеших ратников, уставших и израненных, довлела незримая тяжесть понесенного поражения. Вдобавок люди и лошади изнывали от жажды. Раненые и немощные отставали, на их мольбы о сострадании никто не обращал внимания. Конные княжеские дружины ушли далеко вперед. Близ верховьев Калки полки Олега Святославича и Михаила Всеволодовича повернули резко на восток, к Северскому Донцу. Оба понимали, что татарской погони не избежать, поэтому избрали более верный путь к спасению.
К вечеру над степью повисла тяжелая духота. Беспредельные травянистые дали скрыла опаловая дымка; оранжевый диск солнца катился к закату, утопая в облачной завесе.
Полки остановились на привал возле небольшой полувысохшей речушки, заросшей камышом. Ратники без сил валились на прибрежный песок, окунали в медленные зеленоватые воды реки руки и головы. Тысячи людей и многие сотни лошадей сгрудились в низине, спеша утолить жажду. Мужики в лаптях, имовитые бояре, дружинники и князья — все перемешались у низкого берегового откоса, черпая воду кто шлемом, кто пригоршнями.
Мстислав Удатный сидел в стороне на кочке, слуги поднесли ему воды в медном ковше. Мстислав сдунул с поверхности воды сухую травинку и залпом осушил ковш. Рядом с галицким князем опустился на траву Мстислав Немой. Он был бледен, с глубоко запавшими глазами, из его груди вырывалось хриплое натужное дыхание.