– Глядите-ка, братцы, какие знатные люди к нам, лапотникам, затесались! – с ехидцей воскликнул рыжеволосый Кирюха, намеренно толкнув Глеба в плечо. – Ты случаем не Ольгу тут ищешь, боярич?
Глеб не хотел задираться и чуть отступил в сторонку, сняв с левой руки круглый красный щит.
Однако конопатый Кирюха продолжал наседать на Глеба, чувствуя поддержку земляков за своей спиной.
– Чего молчишь, боярич? – Кирюха наступил Глебу на ногу. – Иль брезгуешь толковать с такими, как я. Так?
Глеб не проронил ни слова, осматривая свое тяжелое копье.
– Все едино Ольга тебе не достанется! – прошипел Кирюха в самое лицо Глебу. – Другого она поля ягодка, уяснил?
Горяин загородил собой Глеба, оттеснив задиристого Кирюху.
– Ну, что ты лезешь на рожон, Кирьян, – миролюбиво проговорил он. – Поберег бы силы для сечи с немцами. Облизываешься на Ольгу, а того не ведаешь, что не люб ты ей.
– А ты чего встреваешь, голубок? – процедил сквозь зубы Кирьян. – Я, может, не о себе пекусь, а о приятеле своем. Матюхе сестрица твоя тоже по душе. Верно, Матюха?
Долговязый Матюха встал рядом с Кирьяном, обняв того за плечи.
– Верные слова! – сказал Матюха, дерзко глядя Горяину в очи. – Хочу я после сего похода к Ольге посвататься. Я и ростом повыше, и в плечах пошире, не то что некоторые. – Матюха с презрительной ухмылкой кивнул на Глеба. – Надень на меня красные сапоги и рубаху узорчатую, и я запросто за боярича сойду!
– Извини, Матвей, но у тебя же зубов во рту едва ли половина осталась после многих-то драк, – пряча улыбку, промолвил Горяин. – Не нравишься ты Ольге. Она сама мне об этом говорила. Поэтому забудь о ней, мой тебе совет.
– Плевать мне на твои советы! – Матвей сунул под нос Горяину огромный кулачище. – А ты вот это нюхал? Как двину разок тебе в челюсть, враз зубы посыплются!
В этот момент прозвучал властный голос сотника Волочая:
– Ну-ка прекратить! Матвей и Кирьян, ступайте в свою шеренгу! Неча гридней задирать, здесь войско, а не гульба деревенская!
По широкому проходу между смоленскими полками и одетыми в шкуры жемайтами проехал верхом на коне Давыд Гордеевич, отбирая от каждой сотни по два ратника, чтобы отправить этих выборных к реке за водой.
– Еще неизвестно, когда битва начнется, а вои уже от жажды томятся, – молвил Давыд Гордеевич сотникам, придерживая коня то в одном месте, то в другом. – Пусть каждый из водоносов принесет хотя бы по одному ведру в расположение полков.
Федор Юрьевич и Лингвен Ольгердович решили сами поговорить с Витовтом, дабы узнать, сколько еще времени полкам изнывать на жаре.
Оба князя застали Витовта в сильнейшем раздражении. Он разговаривал с гонцом от польского короля.
– Возвращайся! – гневно выговаривал литовский князь гонцу, стоящему перед ним со смиренным видом. – Скажи Зындраму и Ягайле, что литовское войско выступает на врага! А поляки пусть себе и дальше греются на солнышке, пусть и дальше выжидают, когда высохнет земля! Скажи королю, что в случае успеха я не поделюсь с ним славой победы, но если полки мои будут разбиты, то позор поражения ляжет и на польские знамена!
Гонец вскочил на коня и галопом помчался по залитой солнцем равнине в сторону виднеющихся вдалеке крыш Людвигсдорфа.
Витовт подозвал к себе Джелал-ад-дина.
– Дерзай, друг мой! – сказал он, вытянув руку вперед. – Веди свою конницу на левое крыло тевтонов, раздразни их. Пора расшевелить крестоносцев и вынудить к наступательным действиям. А вы скачите к своим полкам! – Витовт обернулся к Лингвену и Федору Юрьевичу. – Помните, ежели немцы продавят наш центр, это обернется для нас разгромом по частям. Польские пешцы могут не выдержать немецкого натиска, но ваши ратники должны устоять в любом случае!
* * *
Четыре тысячи конных татар стремительно атаковали левый фланг тевтонского войска, которым командовал маршал Валленрод. Татары без особого труда преодолели неглубокий овраг и несколько низменных впадин, их низкорослые верткие лошади могли выдерживать быстрый аллюр даже на неровной местности. Когда поле выровнялось и до расположения тевтонских отрядов оставалось не более трехсот шагов, татарские всадники вдруг стали проваливаться в ямы-ловушки, на дне которых были вбиты острые колья. Впрочем, в передовых татарских сотнях покалеченных воинов и лошадей оказалось немного. Конная татарская лава лишь чуть замедлила бег своих коней, но назад не повернула. Тучи татарских стрел, со свистом рассекая воздух, полетели в сторону тевтонов, которые были уже в досягаемости татарских луков.
И тогда загрохотали немецкие пушки.
– Что это? Гроза? – вертел головой курносый Кирюха, поправляя шлем, который постоянно съезжал ему на глаза. – Откуда вдруг гром, ведь на небе ни облачка!
– Дурень! – молвил ему сотник Волочай. – Это бьют тевтонские пушки. Эти штуковины вроде наших тюфяков, токмо гораздо крупнее их. Слышь, как грохочут! Ох, и достанется сегодня татарам на орехи!
– Поделом, узкоглазым! – проворчал белобрысый Митяй с рябым после оспы лицом. – Витовт с татарами дружит, а нам, русичам, от них один лишь вред!
– Смолкли пушки-то, – проговорил здоровяк Матвей, взглянув на сотника. – Отчего бы это?
– Татары небось деру дали, вот немцы и не стреляют больше, – ответил ему Волочай, вытянув могучую шею и прислушиваясь. – А может, татары посекли саблями пешцев немецких и палить из пушек стало некому. Эти нехристи тоже воевать умеют!
Что творится на левом фланге у немцев в полосе атаки татарской орды, ратникам дорогобужского полка было не видно из-за нескольких тысяч жемайтов, стоящих справа и чуть впереди от них, подняв кверху лес копий и двузубых рогатин. Но и жемайты не могли видеть результат татарского натиска на боевые тевтонские порядки, так как весь обзор впереди был скрыт от них вершиной холма, которую занимали длинные шеренги литовской конницы.
Сотник Волочай, сам того не ведая, оказался прав.
Татарская конница, хоть и понесла ощутимые потери от каменных и чугунных ядер, которые изрыгнули вместе с белыми клубами порохового дыма тяжелые немецкие пушки, тем не менее нукеры Джелал-ад-дина и его братьев прорвались через заграждения, перебив многих арбалетчиков и почти всю прислугу возле чугунных бомбард. Стрелы и сабли татар безжалостно косили немецкую легкую пехоту. Тогда Фридрих Валленрод бросил против татар закованных в латы рыцарей.
Татары, верные своей тактике, повернули назад, когда рыцарские отряды попытались взять их в клещи. Отстреливаясь на скаку из луков, татары уходили через овраг к холму, где застыли в ожидании врага в подковообразном строю литовские конники. По замыслу Витовта татарам нужно было заманить тяжелую конницу Валленрода в глубь литовской «подковы». После чего жемайтам и полочанам предстояло захлопнуть эту ловушку, ударив тевтонам в спину.