Пребрана сказала ей об этом.
Фетинья улыбнулась, отчего на щеках у нее появились две ямочки.
– Так, может, мне и разгуливать всюду нагой, как русалке? – Фетинья со смехом завертелась по комнате, сдернув с себя холстину. Затем Фетинья вновь подсела к Пребране, прижавшись к ней плечом. – Лучше расскажи, как у тебя с Родионом. Ладите ли?
Пребрана смутилась.
– Пока ладим, – сказала она, опустив глаза.
– Ты за него держись, милая, – серьезным голосом промолвила Фетинья. – На Родиона многие девицы заглядываются. Он же красавец и боярский сын, такие молодцы на дороге не валяются!
– Твой Аникей тоже всем хорош… – начала было Пребрана.
Фетинья перебила ее:
– Уже не мой. Половчанка у них в доме поселилась, так Аникей по ней теперь вздыхает. Устинья ко мне вчера заходила, она и поведала.
* * *
На другой день Васса, узнав от дочери о житье-бытье Фетиньи, пригласила плотника Петрилу к себе домой. Пребрану Васса спровадила в гости к Стояне, а Мирошка с утра был занят у себя в мастерской.
– Не дело это, Петрила, родную дочь унижать, всякой одежды ее лишая, – молвила Васса. – Фетинья уже не отроковица малая, ей ныне семнадцать лет исполнилось. Она себя блюсти должна. А ты, пьяное рыло, таращишься на наготу ее. Иль стыда в тебе нету?
– Дочь она моя, что хочу, то с ней и делаю! – огрызнулся Петрила.
Он собрался было уходить, но Васса своей могучей рукой пригвоздила плотника обратно к скамье.
– Сиди! Я еще не все сказала. – Голос и грозный вид Вассы подействовали на Петрилу отрезвляюще. Эта сильная женщина умела быть доброй и ласковой, но могла и твердую волю показать. – Вот что, Петрила, Чурилов сын, приглядела я жениха твоей Фетинье. Думаю, пора девку замуж выдавать, пока она из отчего дома не сбежала.
– Рано ей еще замуж! – отмахнулся плотник.
– Сам же вчера говорил, что Фетиньи целыми ночами дома не бывает, – сказала Васса. – Значит, пришла ее пора. У девиц это происходит раньше, нежели у дурней-молодцев.
– Что «это»? – не понял Петрила. Он был с похмелья, поэтому соображал с трудом.
– Косу на повой менять, вот что, – пояснила Васса.
– Да у нас и приданого-то нету, – в легкой растерянности промолвил Петрила.
– А ты и не соберешь никогда родной дочери приданого, уж я тебя знаю! – негодовала Васса. – Иль пропьешь все до нитки, иль сожжешь! Вот в чем бедной Фетинье перед женихом показаться?
– По душе ли ей придется женишок-то твой, кума? – Петрила растянул свои толстые губы в кривой ухмылке.
– Этот не приглянется, я ей другого подыщу, но все равно из-под твоей власти Фетинью вырву. А ты соси свою бражку, куманек, может, и захлебнешься когда-нибудь! – Не сдерживая раздражения, Васса брезгливо оттолкнула от себя потянувшуюся к ней руку плотника.
– Кваску бы мне, – жалобно попросил Петрила и снова протянул руку: – Дай квасу, кума. От твоих слов у меня в горле пересохло.
– Пересохло у тебя от выпитого вчера, сосед, – проворчала Васса, но квасу все же налила.
Петрила с жадностью припал к ковшу.
Утолив жажду, он повеселел:
– Добрый у тебя квас, кума. Ядреный! Может, пива иль бражки поднесешь?
– Этого не дождешься, – холодно отрезала Васса.
– Тогда не столкуемся мы с тобой, – сокрушенно покачал головой плотник, – ведь я добрый токмо во хмелю, а на трезвую голову я обычно злой. Вот пойду сейчас домой, Фетинью за волосы оттаскаю, дабы отца пуще почитала. Может, и розгами постегаю ее за прошлые грехи.
Говоря все это, Петрила искоса поглядывал на Вассу своими опухшими от пьянства глазами. На его грубом лице с толстым мясистым носом и куцей бороденкой притаилась хитрая полуусмешка. Мол, мне ведомо, кума, чем тебя пронять!
Васса догадалась, куда гнет Петрила. Она живо сообразила, как ей лучше действовать.
– Сегодня устроим смотрины, – выставила условие Васса. – Коль все пройдет гладко, то вечером получишь корчагу браги.
– Две! – жадно воскликнул Петрила.
– С тебя и одной хватит, – сказала Васса. – Ты приведешь Фетинью сюда. Я за женихом схожу. Устроим им свидание честь по чести.
– Так приданого же нету, – напомнил Петрила.
– Этот человек возьмет Фетинью и без приданого, – промолвила Васса.
– Может, жених твой из бывших холопей, кума, так мне такой зятек не надобен! – насупился Петрила. – Такого оставь для своей Пребраны.
– Не беспокойся, не из холопей он, – сказала Васса. – Я знаю, каких женихов выбирать! Погоди, я сейчас подберу платье твоей Фетинье.
Васса скрылась в соседней комнате.
Петрила озабоченно вздохнул и, дотянувшись до ковша на столе, допил остатки холодного квасу.
* * *
Фетинья, когда узнала от отца, что для нее подыскали жениха, от изумления и неожиданности сначала лишилась дара речи. Но уже через минуту Фетинья обрела свою прежнюю уверенность. Она охотно нарядилась в белое льняное платье Пребраны, принесенное отцом. Умываясь и заплетая волосы в косу, Фетинья была полна нетерпеливого желания поскорее увидеть своего суженого. Он представлялся Фетинье то светловолосым, как Родион, то рыжим, как Вячеслав, то темно-русым, как Аникей, высоким и не очень, с усами и без усов, но непременно молодым и красивым!
Придя в дом Вассы, Фетинья замирала от сладкого волнительного страха, дожидаясь прихода своего жениха, за которым ушла мать Пребраны. Их долго не было. Так долго, что Фетинье стало казаться, будто они и не придут вовсе.
После полудня пришел из своей мастерской Мирошка, немногословный и важный. Ведь заказчик у него ныне не кто-нибудь, но старший сын рязанского князя!
Затем вернулась от Стояны Пребрана.
Сели полдничать.
Мирошка и Пребрана усадили за стол и Петрилу с Фетиньей.
Покуда щи хлебали, то все помалкивали, а когда принялись за жареную рыбу, вдруг завязался разговор о том да о сем. Пребрана догадывалась, что неспроста Фетинья в ее нарядном летнике в гостях у них сидит, но вида не показывала. Мирошка знал обо всем от супруги, однако заговаривать об этом даже не пытался. Мол, мое дело – сторона!
Наконец пришла Васса и с нею мужичок коренастый, с черной бородкой. Одет мужичок был в полосатые черно-бело-голубые порты, заправленные в сапоги из мягкой добротной кожи, и синюю рубаху с золотым узором на плечах. Руки у незнакомца были заскорузлые, темные то ли от загара, то ли от работы.
Фетинья так и впилась в него глазами.
«Вот, – подумала она с радостью, – отец моего суженого пожаловал! Сына своего почему-то не привел. Может, приболел он? Иль позднее подойдет?»