Один из татарских послов неплохо говорил по-русски, поэтому Анфим Святославич смог общаться с ним без помощи толмача. Вернувшись в город после переговоров с татарами, Анфим Святославич уединился в тереме с Романом Старым.
– Ну, что поведали тебе нехристи? – нетерпеливо спросил Роман Старый, плотно притворив дверь светлицы. – Почто ты не захотел пригласить сюда воевод?
Отойдя от двери, Роман Старый сел на стул напротив брата.
– Худо дело, брат, – мрачно промолвил Анфим Святославич, протянув Роману Старому кожаную торбу, с которой он пришел в терем.
Роман Старый заглянул в торбу и увидел в ней отрубленную голову своего дружинника Драговита.
– Это вручили мне татарские послы, – сказал Анфим Святославич. – Еще мунгалы сообщили мне условия татарских ханов, орда которых стоит под Вщижем.
– Что за условия, брат? – проговорил Роман Старый, осторожно опустив торбу на пол.
– Ханы Бури и Кадан готовы не разорять наш град и не убивать наших людей, – хмуро ответил Анфим Святославич, – но от нас требуется безусловная покорность. Милость татарских ханов мы получим лишь в том случае, если отдадим им все злато-серебро, половину своих лошадей, самые ценные меха, тысячу железных клинков и топоров, триста кольчуг и полсотни самых красивых девушек.
– Это все? – после краткой паузы поинтересовался Роман Старый.
– Нет. – По лицу Анфима Святославича было видно, что самое худшее он приберег напоследок. – Все эти дары надлежит доставить в татарский стан нам с тобой. При встрече же с татарскими ханами нам надлежит упасть ниц перед ними, ибо так велит их обычай. Тогда мы получим от нехристей мир и безопасность. Каково?
Анфим Святославич криво усмехнулся.
– Что сказали татары про Воробейну? – спросил Роман Старый.
– Воробейну нехристи спалили дотла, – промолвил Анфим Святославич. – Это сделали воины хана Кадана.
– Послы не сказали, где пребывает хан Батый?
– Батыева орда стоит где-то на реке Серене.
– Значит, Батый сюда вряд ли подойдет. – Роман Старый задумчиво коснулся пальцами своей бороды. – С конницей и обозами через леса и топи, которые вот-вот вскроются ото льда, Батыю не пройти. Лед на реках тоже уже ненадежный. Стало быть, Батыевой орде остается прямой путь проторенными лесными дорогами до Козельска и дальше на юг через Домагощь и Мценск.
– Устоит ли Козельск против Батыя? – Анфим Святославич с беспокойством взглянул на брата. – Князь тамошний еще отрок совсем. Напрасно, брат, ты отправил Гремиславу в Козельск.
– Думаешь, во Вщиже Гремислава была бы в большей безопасности? – проворчал Роман Старый с тяжелым вздохом. – Коль ворвутся мунгалы в наш град, то будет их по двадцать на каждого нашего ратника. Все костьми ляжем от мала до велика!
– Может, Радко сумеет добраться до Брянска живым и невредимым, – негромко заметил Анфим Святославич. – Он младень не промах!
– Что ты ответил на условия татар? – Роман Старый посмотрел в глаза брату.
– Я сказал послам, что князь здешний подумает над их словами и завтра даст свой ответ, – проговорил Анфим Святославич. – Нам ведь и впрямь есть над чем подумать, брат.
Собрав своих ближних бояр, Роман Старый кратко изложил им все, что узнал от брата, не утаив и того, что одного из княжеских гонцов татары убили.
– Порешили мы с братом потянуть время в переговорах с нехристями в надежде, что Радко-удалец домчится-таки до Брянска, – сказал в заключение Роман Старый. – Опять же весенняя распутица на носу, от тепла вскроются ото льда реки и ручьи, начнется половодье. Это нам тоже на руку, ибо рвы городские талой водой наполнятся. Коль подойдут к нам на подмогу полки князей Ольговичей, тогда и наша рать выйдет против мунгалов в чистое поле. А ежели не будет нам помощи… – Роман Старый помолчал и сурово продолжил: – Придется, други мои, самим оборону держать на сколько сил хватит. Предки наши в гробу перевернутся, коль мы склоним голову перед татарами!
Воеводы единодушно согласились с Романом Старым, никто из них не желал принимать мир от татарских ханов на столь унизительных условиях. Эти люди, видевшие в своей жизни немало опасностей и крови, предпочитали умереть с честью, чем униженно просить о милости каких-то неведомых мунгалов.
На следующий день спозаранку татарские послы опять появились перед Южными воротами Вщижа. К ним на этот раз выехал боярин Таислав, который сказал, что местный князь согласен выплатить дань татарским ханам, но чтобы собрать ее, ему потребуется еще два дня. «Зато полсотни красивых девушек вы можете выбрать сами прямо сейчас, – угодливо добавил Таислав. – Отведете наших красавиц в свои становища, порадуете своих ханов. Девицы у нас на загляденье!»
Узкоглазые послы заулыбались и затараторили о чем-то на своем языке, совещаясь между собой. Наконец, старший из них, владеющий русским языком, согласился с предложением Таислава. Перед тем, как ввести татар в город, Таислав велел своим гридням завязать им глаза. При этом он пояснил старшему послу, мол, таково повеление их князя.
Послы не сопротивлялись и въехали в город с завязанными глазами.
Во время следования троих конных татар по узким улицам Вщижа их разглядывали многие сотни глаз. Мужчины, женщины и дети стояли у заборов и стен домов, выглядывали из ворот и переулков, мимо которых неторопливо проезжали татарские послы в теплых шубах и меховых шапках с высоким верхом. Кое-где народу было так много, что боярину Таиславу и его гридням приходилось своими конями и грозными окриками сдерживать напор толпы.
Послов проводили до княжеского подворья и, не развязывая им глаз, бесцеремонно затолкали в холодный подвал.
– Покуда ханские послы у нас в руках, мунгалы вряд ли пойдут на приступ, – посмеивался Роман Старый. – А нам того и надо!
Участвуя в прошлом во многих княжеских междоусобицах, Роман Старый научился не только мужественно встречать опасность лицом к лицу, но при случае использовать обман и изворотливость себе во благо. Если в распрях с соседними князьями Роман Старый мог нарушить уговор лишь изредка, то воюя с половцами, берендеями и торками, он никогда не соблюдал заключенные с ними договора, поскольку считал всех степняков гнусными исчадиями ада. Такого же мнения Роман Старый был и о татарах. Ему внушала серьезные опасения военная мощь татарской орды, но тем не менее он относился к татарам с глубоким презрением, как к грязным язычникам.
В это утро две юные княжны поднялись на бревенчатую стену детинца, чтобы подышать теплым весенним воздухом и заодно посекретничать друг с дружкой, не опасаясь посторонних ушей. Покуда девушки поднимались на самый верх стены по деревянным широким ступеням, Звенислава все время была впереди, а Гремислава шла за ней следом, стараясь не отставать. Оказавшись на верхнем забороле, укрытом сверху двускатной тесовой кровлей, Гремислава обогнала Звениславу и со смехом побежала по дощатому настилу, топая сапожками. Весельем подруги мигом заразилась и Звенислава. Она припустила во весь дух вдогонку за Гремиславой, хохоча и пытаясь на бегу ухватить ее за развевающуюся сзади косу. Наконец, Звениславе удалось поймать подругу, схватив ее за полу длинной теплой накидки, подбитой заячьим мехом. Гремислава с визгом попыталась вырваться из цепких рук Звениславы, но ей это не удалось.