Ландскнехты все убыстряли шаг, переступая через тела своих убитых. Вот военачальники скомандовали: «Бегом!» – и крестоносцы с ревом ринулись на сарацин, которые принялись торопливо выравнивать свои шеренги.
Копья крестоносцев опрокинули и смешали передние шеренги сельджуков. Над шлемами воинов замелькали мечи и топоры. Убитые ратники с полумесяцем на щитах и с крестом на плащах громоздились друг на друга.
Шум новой битвы ознаменовал собой рождение нового дня.
Стоял октябрь 1147 года от Рождества Христова.
…Потеснив воинов султана, пешие крестоносцы тем не менее не смогли обратить врагов в бегство. Сельджуки сражались отчаянно, несмотря на большие потери.
Внезапно кто-то крикнул, что сзади накатывается конница сарацин. Задние шеренги крестоносцев развернулись лицом назад. Теперь русичи оказались впереди. Из лощины вылетали наездники-сельджуки, размахивая кривыми саблями, и лавиной неслись на пехоту христиан. Из многих сотен глоток вырывался крик: «Алла!»
– Обошли нас нехристи! – процедил сквозь зубы Фома. – У этих азиатов тоже половецкие замашки!
Крестоносцы приняли лавину сельджуков на копья, их лучники в упор расстреливали вражеских всадников. Сельджуки отхлынули прочь, оставив на примятой траве немало своих погибших. Ржали раненые лошади, лежащие тут и там среди седых ковылей.
Отъехав подальше, конники султана взялись за луки.
Смертоносные стрелы опять застучали по щитам крестоносцев. Один из русских ратников охнул и свалился на землю, стрела угодила ему прямо в сердце. Другому русичу стрела вошла в глаз по самое оперение. Потане наконечник просвистевшей совсем рядом стрелы до крови рассек кожу на щеке. Худиону стрела вонзилась в ногу, пробив сапог.
Конные лучники сарацин постоянно перемещались с места на место, поэтому стрельба по ним из луков со стороны крестоносцев не причиняла им большого вреда. Крестоносцы же, стоявшие скученным строем, представляли собой прекрасную мишень.
В накал битвы ворвались торжествующие вопли сельджуков, сумевших обратить в бегство конницу германского короля. Швабские рыцари рванулись на помощь Конраду, разделив свои силы. Грозные швабы в стремительном броске смели конных лучников султана и ударили в спину торжествующим врагам, преследующим отступающих рыцарей Конрада. Конное побоище вспыхнуло с новой силой.
– Гляди-ка! – крикнул Василию Потаня. – Это же воины графа Тюбингенского!
Мимо пеших крестоносцев промчался небольшой отряд рыцарей и их оруженосцев под черно-красным знаменем с изображением черепа и двух скрещенных мечей. Из-под шлемов атакующих латников вырывался боевой клич: «Ад!.. Ад!.. Ад!..»
Василий увидел, как мчавшийся впереди граф Гуго ловко снес мечом голову какому-то сельджуку и та, описав в воздухе дугу, покатилась по траве прямо под копыта несущихся галопом лошадей.
Наметился перелом и в сражении пехоты. Сельджуки все больше брали верх, тесня христиан. Постепенно ряды крестоносцев смешались. Многие военачальники были убиты. Воины, не слыша приказов, утратили боевой дух. К тому же среди воинов-христиан было много раненых.
Непреодолимым заслоном встали ратники Василия Буслаева на пути наступающих сарацин. Их мечи и топоры без пощады крушили черноглазых скуластых воинов в островерхих шлемах. Ни щиты, ни кольчуги не спасали сельджуков от крепких ударов. Костя и Фома, похваляясь молодечеством, громко выкрикивали счет убитых ими врагов.
Василий сражался впереди всех, то и дело восклицая с жестоким злорадством: «Вот это дело по мне!.. На это дело я гожусь!..»
Потаня старался держаться поближе к Василию, беспокоясь за него.
Вдруг оплошает Василий или сарацины скопом на него накинутся, тут-то меч Потани и пригодится.
Наиболее воинственные из немцев встали рядом с русичами, не желая отступать дальше. Эта кучка храбрецов на какое-то время восстановила равновесие в сече. Зеленые знамена сарацин заколебались на одном месте. Упорство и ярость нарастали с обеих сторон.
Сельджуки рвались к Василию, распознав в нем военачальника. Уже несколько сельджукских храбрецов сложили свои головы при попытке выбить меч из руки Василия. Мертвый на мертвом лежат враги у ног Василия, меч которого так и сверкает, сея гибель и страх, а рука его не ослабевает.
– Сила силу ломит! – весело крикнул Василий Потане, чуть ли не до пояса разрубив какого-то сельджука. – Куда им до нас! – воскликнул Василий, пробив насквозь еще одного врага. – На ихнее множество у нас уменье есть!..
В следующий миг меч в руке Василия сломался от сильнейшего удара.
Потаня бросился на подмогу к побратиму, увидев, что сразу трое сарацин направили копья в грудь Василия, оставшегося безоружным.
Но случилось невероятное! Перед Василием вдруг возникла белая, почти прозрачная фигура женщины в длинном платье с раскинутыми в стороны руками. Она приняла удар копий на себя.
Сельджуки в испуге подались назад, истошно заголосив.
Возле Василия образовалась пустота, лишь убитые лежали в тех же позах на истоптанной окровавленной траве.
Призрак женщины, возникнув на краткое мгновение, растаял в воздухе, будто испарился.
Видевшие это чудо крестоносцы также отпрянули от Василия, забыв на какое-то время про своих врагов.
Рядом с Василием остались лишь Потаня и Худион.
– Что это было? – пробормотал побелевшими губами Худион.
– Бог весть, – отозвался Потаня, осеняя себя крестным знамением.
– Это была Евпраксия! – взволнованно сказал Василий. – Я узнал ее.
Никогда еще Василию не приходилось видеть такое множество вооруженных людей, объятых смятением и почти животным страхом смерти. Войско крестоносцев превратилось в никем не управляемую толпу, одержимую единственным желанием – бежать куда глаза глядят. Миг превращения храбрецов в трусов случился тогда, когда Конрад и его рыцари покинули поле битвы, не в силах превозмочь своей отвагой еще большую отвагу сарацин. Единство воинов-христиан перед лицом врага сменилось всеобщим разобщением и страхом. Уже ни знамена, ни звуки труб, ни приказы военачальников, ни жалость к своим раненым не могли удержать в строю крестоносцев, увидевших позорное бегство германского короля.
Русичи, угодив в поток спасающихся бегством крестоносцев, были подобны щепкам, влекомым бурной рекой. Они растеряли друг друга, а для многих дружинников Василия этот пасмурный осенний день стал последним в их жизни. Сотни воинов-христиан пали в битве, и тысячи их были истреблены сельджуками во время бегства.
Начавшийся дождь вынудил воинов султана прекратить преследование разбитого крестоносного воинства.
Крестоносцы, группами и в одиночку, выбирались на дорогу, ведущую к Никее. Изредка измученных пешцев обгонял рыцарь на взмыленном коне, но в основном разрозненные конные отряды графов и баронов, подобно пешцам, с трудом тащились по скользкой грязи.