Обход полков священниками еще не закончился, а туман уже начал таять и расползаться по сторонам, открывая взору призрачную даль уходящей к юго-востоку понижающейся равнины. Из-за белесой туманной дымки высокий Красный холм был пока еще не виден, но гул пробудившейся Мамаевой орды уже докатывался до русской рати. Ржание татарских коней разрывало рассветный безмятежный покой, хриплый вой ордынских боевых труб взлетал к вышине, постепенно надвигаясь. Мамаева орда, подобно хищному зверю, изготовлялась к нападению на русское войско. Надвигался час решающего столкновения двух мощных сил.
После краткого совещания с воеводами Дмитрий Иванович поменялся доспехами с боярином Бренком, который ростом и статью очень смахивал на него. Бренку, облаченному в позолоченный шлем и панцирь, предстояло находиться в центре боевой линии подле великокняжеского знамени. Сам Дмитрий Иванович, невзирая на протесты своих бояр, направился к Сторожевому полку, чтобы занять место в его рядах. Сторожевой полк был выдвинут далеко вперед, образуя как бы чело Большого полка, где была собрана вся пешая русская рать и где реяло великокняжеское знамя. Сторожевому полку предстояло первому принять на себя удар ордынцев.
— Не могу стоять позади в этой битве, но хочу и словом и делом быть впереди, дабы дружинники мои видели, что я готов наравне с ними голову сложить или победить ненавистного врага, — сказал князь Дмитрий. — Братья, потягнем все вместе на татар ради святых церквей и ради всех христиан, и будет нам за это громкая слава и вечная жизнь на небесах!
Воеводы примолкли, не смея спорить с Дмитрием Ивановичем. И только боярин Волуй Окатьевич все никак не унимался. Князь ехал верхом на коне по сверкающему росой лугу в сторону Сторожевого полка, а Волуй Окатьевич не отставал от него, погоняя своего чалого жеребца.
— Не дело ты задумал, княже. Ох не дело! — выговаривал он Дмитрию Ивановичу. — На рожон лезешь! О чести вспомнил, а про ответственность свою забыл. Что будет, коль растеряется Бренк? А у него под началом все наше пешее ополчение, в коем смерды да мастеровые, с татарами доселе не бившиеся. Коль падет Бренк, так и вся наша пешая рать оробеет перед нехристями и назад попятится. Что тогда будет, княже?
— Не один Бренк поставлен верховодить Большим полком, — сказал на это князь Дмитрий. — Ему в помощь даны Тимофей и Микула Вельяминовы, князья Федор и Иван Белозерские, воевода Иван Родионович Квашня. Да и ты, боярин, тоже назначен в помощники Бренку. Так что поворачивай коня и не зуди над ухом!
Ругнувшись себе под нос, Волуй Окатьевич резко осадил своего скакуна и, огрев его плетью, поскакал туда, где на взгорье алели красные щиты и частоколы копий русской пешей рати. Среди копий виднелись черные и багряные стяги с золочеными ликами Спасителя и святых угодников.
Оглядев конный отряд своих гридней, в строгом порядке следующий за ним, Дмитрий Иванович вдруг узнал в двух передовых всадниках Ослябю и Пересвета. Оба монаха сняли с себя рясы и клобуки, облачившись в кольчуги и шлемы, поэтому Дмитрий Иванович не распознал их на утреннем построении среди своих дружинников.
— А вы почто здесь? — воскликнул князь, придержав своего коня и поравнявшись с двумя вооруженными схимниками. — Вам надлежит быть в Большом полку, святые отцы. Пешие ратники должны вас видеть подле моего стяга, это укрепит их перед лицом смертельной опасности. Немедленно езжайте туда!
— Прости, княже, — промолвил Пересвет, — но ты не волен приказывать нам. Игумен Сергий благословил нас на сечу с татарами, наказав нам быть не за спиной у тебя, но возле твоего плеча.
— Истинно так, княже, — добавил Ослябя. — Ослушаться воли игумена Сергия мы не можем.
Дмитрий Иванович молча покачал головой в островерхом шлеме, словно мысленно взвешивая сказанное иноками, потом произнес:
— Что ж, быть по сему. Воля игумена Сергия есть воля Господа.
Во главе конного Сторожевого полка стояли испытанные в битвах предводители: князья друцкие Дмитрий и Владимир Александровичи, князь Симеон Оболенский, князь тарусский Иван Константинович, московские воеводы Андрей Серкиз и Михаил Челядин.
Около полудня на вершине Красного холма воины в Сторожевом полку увидели блистающие на солнце шлемы и круглые щиты татар, ветер трепал их бунчуки из конских хвостов. Татары поставили на Красном холме пурпурный шатер, видимый издалека.
Огибая Красный холм с двух сторон, в низину, где стоял Сторожевой полк, густыми потоками хлынули пешие и конные ордынцы под вой труб и грохотанье барабанов. Лучи солнца еще не проникали в долину из-за лесистых холмов на правобережье Дона, отчего татарские отряды, укрытые тенью, напоминали русичам, стоявшим на склоне возвышенности, две темные реки, сливающиеся с грозным шумом на равнине перед Красным холмом. Больше часа ордынские полчища выстраивались в боевой порядок, заняв пространство почти на четыре версты в ширину. В центре в две линии была выстроена пехота Мамая, на флангах разместились конные тумены.
Даже беглого взгляда было довольно, чтобы заметить численный перевес Мамаевой орды.
Воины в Сторожевом полку вытягивали шеи, разглядывая несметную колышущуюся массу врагов, напоминавшую им настоящее людское море. В грозном молчании, с лязгом печатая шаг, ордынская пехота двинулась вперед. Пришла в движение и татарская конница.
По рядам воинов в Сторожевом полку звучали негромкие тревожные реплики. Дружинники переговаривались между собой, мол, не лучше ли им отступить к Большому полку, ведь их слишком мало, чтобы остановить надвигающихся, как туча, нехристей. Говоря это, гридни поглядывали на сотников и воевод, но те молчали, хмуро сдвинув брови. Никто из воевод не собирался отступать от замысла, уже обговоренного на вчерашнем военном совете.
— Ох, нарвемся рылом на кулак! — простонал кто-то из дружинников прямо за спиной у князя Дмитрия. — Посекут нас татары, как траву!
— Цыть, жалкая душа! — оглянувшись назад, сердито вымолвил Дмитрий Иванович. — Мы здесь стоим, чтобы расстроить ряды вражеские, чтобы ослабить натиск нехристей на Большой полк. Приказываю всем биться крепко, насмерть, ибо бежать нам некуда — позади нас река.
— Не робейте, братья! — поддержал великого князя Ослябя, привстав на стременах. — Бог отмщения ныне явится вам, приумножит силы ваши! Волею Господа ныне воздастся надменным татарам за все их зло, обреченные на гибель, пришли сюда нечестивые иноплеменники, сами не ведая того. Не страшитесь множества врагов, братья, ибо с нами Бог!
Топот и лязг со стороны ордынских полчищ смолкли; враги замерли на месте всего в сотне шагов от Сторожевого русского полка. По пестроте одежд и многообразию вооружений русичам было видно, как много разных племен собралось под стягами Мамая. Во вражеских рядах находились фряги в черных латах, с длинными копьями и треугольными щитами, армяне в чешуйчатых панцирях с прямыми широкими мечами, аланы в длинных кольчугах, с узкими саблями, саксины в шлемах, украшенных перьями, кипчаки с желтыми волосами, заплетенными в косы… Немало было и татар из разных родов и колен, кочевых и оседлых, пеших и конных; немало было и наемников из Ширвана, Дербента и Волжской Булгарии.