– Купцы, особо сурожские, чего-то шебаршатся.
– Эти-то чем недовольны? Сколько послаблений ни давай, все новых требуют. Ладно, покличь-ка мне Ивана Шиха, только так, чтоб никто об этом не знал. Сделаешь?
– Тогда лучше его не сюда, в палаты, а ко мне.
– Добро.
Нестроение в Москве Дмитрию совсем не нравилось. Ладно бы из-за Вельяминова бузили, это можно понять, многих осиротил своим решением отменить тысяцкого, многие при нем кормились. Но от купцов любой пакости ждать можно…К Нико Матеи пришел один из тех людей, которых дворовые псы пропускали даже не ворча. Привыкли, видно. Щуплый, чуть скрюченный, словно пытающийся спрятаться, стать незаметным человечек бесшумно скользнул в дверь комнаты, где за счетами сидел сам хозяин дома, и так же бесшумно приблизился к столу. Нико вздрогнул, вдруг обнаружив рядом с собой пришедшего.
– Если мессир позволит, я кое-что скажу…
– Говори.
– Сегодня я видел Ивана Шиха выходящим из дома боярина Федора Свиблы… – голос осведомителя тихий, вкрадчивый, он словно вползает в уши, как и сам человек в дверь.
– Ну и что же? Что за невидаль – купец был у боярина! Я тоже много у кого бываю.
– Иван Ших не ведет дел с боярином Свиблой, – снова почти прошептал человечек.
– Ну вдруг завел? – все еще не понимал беспокойства неприятного гостя Нико.
– А немного позже с того же двора выехали сани великого князя…
– Что?! – теперь купец уже просто подскочил. – Князь встречался с Шихом у боярина?!
Человечек развел руками:
– Я не знаю, просто увидел сначала одного, потом другого… Купец был только со своим слугой, а князь с двумя охранниками.Сколько угодно можно разорять русского мужика, но как бы он ни голодал, а последнюю горсть муки, последний глоток молока прибережет для Масленой недели! Сколько ни бились священники, сколько ни ругались из-за языческого праздника, а Масленицу Русь праздновала с настоящим размахом и бросать эту привычку не собиралась.
Куда и девались нищета, заботы, мысли о том, как дотянуть до нового урожая? Если не было у человека из чего испечь румяный блин, шел он к соседу, к купцу, брал взаймы под любые обещания, но радовался на сырной неделе вовсю! Может, в том и дело, чтобы хоть на седмицу забыть о своих бедах? Чтобы отошли прочь нелегкие заботы, истосковавшаяся душа развернулась вольным праздником вовсю, разошлась удалью молодецкой!
Это потом будет пост и необходимость отдавать взятое в долг, а пока гуляй, русский человек, тешь свою душеньку! Вот и гуляли, приводя в изумление всех иноземцев. Да что на них смотреть, когда Масленая на дворе! Зиму злую проводить, да весну-красну весельем встретить – так дедами завещано!
Катались на санях, ходили друг к дружке в гости и ели, ели, ели круглые, румяные, золотые блины! Блин, он точно солнышко, коли ладно испечен, так и на просвет посмотреть можно, и кажется, что улыбается человеку. А уж что на блин положить, это смотря по достатку. У князей, бояр, купцов да люда, что побогаче, и начинка эта богатая – и икорка, и рыбка разная, семушка, белорыбица, мед янтарный… У кого и на сам блин не хватило, взаймы испек, тот маслицем смажет, а все равно доволен.Дмитрий Иванович радостно смеялся, обмакивая очередной блин в густой тягучий мед. Верно говорят, ничто не заставит мед течь скорее. Янтарная капля упала-таки на рукав, снова рассмеялся почти без причины, просто хорошо от Масленой, оттого, что жена любимая снова сына родила, что ладится все, что молод и силен… Много от чего хорошо.
Слизнул капельку, отправил в рот блин, щеки раздались в стороны, пыхтит, точно медведь перед бочкой меда, Евдокия и старшие Соня и Вася смехом заливаются. Дмитрий Иванович, чтобы еще смешнее стало, нарочно надув щеки, перекатывает из стороны в сторону откушенный кусок, словно справиться с ним не может. Вот оно счастье.
Вдруг к князю подошел ближний холоп Степан, что-то тихо сказал на ухо. С лица Дмитрия медленно сползла улыбка. Евдокия ахнула:
– Что?!
С трудом проглотив кусок, Дмитрий отложил недоеденный блин в сторону и зло прохрипел:
– Иван Вельяминов утек самовольно. Вместе с купцом сурожским, с которым якшался последнее время, бежали.
– Некоматкой? – зачем-то уточнила Евдокия. Она уже не раз слышала от мужа, что обиженный Вельяминов другом сурожским купчишкам стал. Точно в городе никого более путного нет. А теперь вон и вовсе бежал?
– С ним.
– А может, просто куда в гости на сырную неделю уехали? – робко предположила княгиня. Очень не хотелось верить в предательство родственника. Сразу мелькнула мысль про Машу и Миколу Вельяминовых. Если сказали правду, то и брату изменника не поздоровится.
– Нет, – Дмитрий встал из-за стола. Нахмурившись, остановился у окна. Снаружи доносились крики и визг катающихся со снежных гор москвичей. – Они в Тверь поехали. Вряд ли Михаил Александрович их приглашал на Масленую. – Кулак князя вдруг сжался. – Мог бы догадаться, что неспроста Михаил Тверской вместе со всеми в Переяславль не приехал!
– Митя, ну и пусть Вельяминов тверскому князю служит. Остальные-то тебе.
– Если просто бежали и гадить не станут, то пусть. Но Иван много знает, а у Некоматки-бреха денег, что вшей у бродяги…
Было от чего злиться князю Дмитрию Ивановичу. На общий сбор в Переяславль Михаил Александрович Тверской, осенью на крестины Юрия не приехал. Точно заранее себя от остальных отделял. Да что от остальных, от Москвы он отделялся! А это грозило новой войной с Тверью.
Поплачется вон Мамайке, что Дмитрий своих людей родовитых да купцов иноземных обижает, тот и отдаст ярлык в Тверь. А снова ехать в Орду и нельзя и не на что. Он хорошо понимал, что еще раз обольстить Мамая и его хатуней, как в прошлый раз, не сможет, не получится. И тот же Некомат-брех денег, если нужно, столько даст на подарки ордынцам, что Москве не перебить. Разве что саму Москву продать этим же купцам? – невесело усмехнулся сам с собой князь.
Когда высказал это митрополиту, тот согласно покивал головой. Совсем стар стал Алексий, тяжко ему не только двигаться, но и думать уже. И то, девятый десяток уже землю топчет, на покой бы, а на Москве снова нестроение. Большой беды в бегстве боярина и купца Алексий не увидел, никому отъезжать не заказано, таков древний обычай, и менять его нельзя.
– Да если бы открыто крестное целование сложил, я б его отпустил с миром. А то как тать в ночи бежал!
– Не суетись раньше времени, – вздохнул митрополит и тяжко закашлялся. Глядя на немощного уже старика, Дмитрий вдруг отчетливо понял, что тот не помощник!
Митрополит с трудом перенес поездку в Переяславль, а ведь Дмитрий очень надеялся сделать ему приятное. Владимир Андреевич уговорил приехать туда вместе с собой Сергия. Преподобный занят строительством нового монастыря в Серпухове. Пока сам Владимир ставил новые стены на Красном холме, Сергий следил за закладкой Вознесенской обители. Вспомнив об этом, Дмитрий улыбнулся: брату так хотелось и у себя в новом граде иметь надежную монастырскую опору, видно, мало показалось основанной Алексием Владычной обители, что он обхаживал Сергия, точно парень девку перед сватовством.