Посольство, состоявшее из семи сотен человек, дальше этого города не двинулось. Послы вернулись оттуда с большими подарками и странным известием. Тохтамыш не слишком хорошо разбирался в делах Руси да и вообще не очень любил наушничаний и игр за спиной. Выслушав послов, он понял, что великий князь Руси как раз оказался среди таких игр.
А вот теперь Тохтамыш с войском перед Москвой, в которой князя Дмитрия Ивановича, видно, нет. Никто не мог понять, зачем идти на вроде послушного князя, обещавшего платить дань сполна. Но хан пошел, пошел быстрым налетом, словно желая кого-то наказать. Только кого?
Рядом с ним все время два младших нижегородских князя – сыновья князя Дмитрия Константиновича. Они не подозревали, что у Тохтамыша все давно решено и их собственная роль довольно незавидная.
Сопротивления на Руси Тохтамышу никто не оказал, напротив, показали броды, сопроводили. Хан оценил хитрость рязанского князя Олега, тот старательно провожал ордынское войско, только чтобы не свернул на его собственные земли. Его можно понять, столько раз грабили, что кого хочешь провожать возьмешься, лишь бы шел мимо.
А вот почему рядом нижегородские Василий и Семен? Этим-то что нужно в землях их родственника? Тоже желают убедиться, что Тохтамыш не пройдет мимо Москвы куда-нибудь к Литве? Стараются быть полезными, чтобы, разорив московского князя Дмитрия Ивановича, не забыл их. Хан, конечно, не забудет, только еще не решил как, то ли башку с плеч, то ли отдаст на растерзание самому Дмитрию.
В Москве разлад, в этом, конечно, виноват сам князь Дмитрий, мог бы твердой рукой вырезать всех недовольных. В Орде с такими долго не возятся, если тебе не по нутру то, что творится рядом, то или уходи, или бери все в свои руки. Не можешь ни то, ни другое – тогда и ты не нужен. Князя Дмитрия надо еще учить править. Но пока дело не в нем, слишком много вокруг развелось наушников, старающихся навредить своему князю.
Конечно, ни Василий, ни Семен Дмитриевичи не подозревали о мыслях хана, даже то и дело заглядывая ему в глаза, не видели ничего кроме простого презрения и жестокости.
Дети точно понимали все происходящее, не плакали, даже совсем крошечный Андрейка. Молчали, пока выходили из ворот, молчали, и когда шагали вместе с матерью по сожженному и разграбленному посаду. И только когда от Кремля их не стало видно, тоненько заныл Андрей, за ним всхлипнул маленький Ваня, один Юрий крепился. И тут не выдержала сама Евдокия, она вдруг сунулась к валявшемуся на земле бревну, опустилась на него и залилась слезами. Дети окружили мать, беспомощно глядя на нее, а Софья принялась гладить по голове, как маленькую девочку. Слезы катились по щекам у всех, но Евдокии долго плакать не пришлось, Андрей настойчиво требовал есть…
Шумно всхлипнув еще раз, Евдокия отвернулась и принялась кормить малыша грудью. Почему-то этот вид женщины, кормящей свое дитя, успокоил всех, даже маленьких, и плач прекратился. Но немного погодя старшая, Софья, вдруг растерянно позвала:
– Мама…
Обернувшись на голос, Евдокия увидела, что к ним со стороны городских ворот бегут какие-то люди. Сердце замерло от страха, неужели остановят, вернут, обидят детей?! Но быстро сообразили, что это их собственные слуги, которым удалось вырваться вслед за хозяйкой из мятежного города. Княгиня повеселела, все же оставаться одной с тринадцатилетней дочерью, десятилетним Васей и четырьмя совсем маленькими детьми было страшно. Митрополит не в счет, того самого вот-вот придется тащить волоком.
Прибежавшая ближняя девка Настея живо подхватила маленького Андрюшу, который, наевшись, тут же уснул, и стала рассказывать, как им удалось удрать. Но Евдокии было не до того. Куда деваться с детьми теперь? Появление слуг не прибавило крыши над головой. Один из холопов сообразил:
– У меня тут недалече тетка жила. Изба совсем небольшая, но если цела, то переночевать будет где.
Изба оказалась цела и не такая уж маленькая. Увидев княгиню, хозяйка, дородная, красивая женщина, засуетилась:
– Ахти! Да как же это?!
Но суета оказалась толковой. Немного погодя Василий, Юра и Маша, напившись молока, устроились на печи, Ваня спал, свернувшись калачиком, в углу хозяйской кровати, а Андрюша сладко посапывал на широкой лавке, завернутый в чистые пеленки из разорванной рубахи. Митрополит Киприан тоже лежал на второй лавке, и только Евдокия сидела, глядя в крошечное, затянутое пузырем окошко остановившимся взором. Рядом стояла Софья, все так же молча гладя мать по голове.
Куда теперь идти, а главное – как? Сгоряча она сказала, что отправится к мужу в Кострому. Но это так далеко! Евдокия пыталась представить себе, где Кострома и как до нее добираться, и ужаснулась. Это гораздо дальше Владимира и даже Ярославля! Пешим туда не дойти…
В избу вошла хозяйка, покачала головой:
– Княгиня, ты бы тоже прилегла и княжну уложила, все одно ночь скоро, а утро вечера мудренее, что-нибудь придумаем. У соседа лошадь цела, подводу раздобудем, одежонку детям найдем…
– Я за все отблагодарю, князь заплатит…
– Что ты, что ты! – замахала руками женщина. – Господь с тобой! Чем можем, поможем, но ни разносолов, ни возка хорошего нет. Я уж всех обежала, разорен посад, ничего нет. А куда пойдете-то?
И тут Евдокии вдруг стало все ясно, как же она раньше-то не сообразила?!
– Сначала в Радонеж, а там уж как отец Сергий скажет.
– И то верно, – живо согласилась хозяйка.
Ободренная таким простым решением, Евдокия тоже стала укладываться. Им с Софьей и Ваней отдали большую хозяйкину кровать, а на лавке, где до тех пор причмокивал во сне Андрейка, улеглись две ближние девки.
Cон сморил Евдокию всего на чуть. Проснувшись, она не сразу поняла, где находится. Пел за печкой сверчок, рядом посапывала Соня, под боком, прижавшись к ее груди, лежал Андрейка. Из угла доносился храп Киприана. Вспомнив, как оказалась в простой деревенской избе, княгиня едва не залилась слезами снова. Вчера, когда нашелся приют для нее и измученных детей, радости не было предела, а сейчас она вдруг отчетливо осознала, что слуги слугами, а ведь одна и очень далеко от мужа и отца, что помочь некому и жить не на что. Не пойдешь же просить милостыню?
Но больше всего Евдокию томила неизвестность. Где Дмитрий, что с ним? Сумел ли добраться до Костромы, как будет теперь? Ей самой не было жаль ни потерянного великого княжения, ни казны, которую наверняка разграбят, ни оставленных погромщикам злата или серебра, ничего. Детей увела, и то слава богу. Постепенно крепло решение как можно скорее добраться до Троицкой обители, там разумный Сергий. Он знает, что делать, он подскажет. А может, и оставит пока у себя кого из детишек, чтоб не тащить всех в такую тяжелую дорогу.
Утром, узнав, что княгиня собирается в Радонеж, митрополит покачал головой:
– Нет, мне в другую сторону.
Видно, тоже что-то для себя решил ночью.