* * *
Из днепровских порогов самым опасным со стороны моря был Неясыть, как его прозвали славяне. В этом месте Днепр преодолевает каменистую гряду, которая запирает реку от берега до берега. Вода в этом пороге несется с огромной скоростью и падает отвесно со скалы.
Возле Неясыти все пристают к берегу и вытаскивают суда на сушу. Ладьи нужно тащить волоком по степи, этот волок тянется на целое поприще, почти пять греческих миль. Все прочие пороги можно было обойти по мелкой воде, не вытягивая ладьи на берег.
Печенеги в ожидании Святослава затаились как раз близ Неясытского порога.
Однако в ту осень ожидание Кури оказалось напрасным. Войско Святослава осталось на зимовку около дунайского устья, в местности под названием Белобережье. Это Свенельд посоветовал Святославу не идти через пороги, где может оказаться печенежская засада.
Сам Свенельд с конными полками двинулся к Киеву вдоль Южного Буга через земли славянского племени уличей.
После голодной зимовки ранней весной войско Святослава на ладьях двинулось вверх по Днепру. Святослав полагал, что печенеги, обычно зимующие на Дону и его притоках, не успеют добраться до порогов, когда снега только-только растают. Так оно и было. Все ханы зимовали близ теплого Хазарского моря. Все, кроме Кури, который всю зиму держал свою орду в холодной приднепровской степи в ожидании весенней оттепели, когда вскроется лед на Днепре и по высокой вешней воде направятся к отчему дому ладьи Святослава.
* * *
…Харальд и Добровук схватили Перегуда за левую руку и обрубок правой руки, поволокли его к спасительной реке.
На том месте, где упал Святослав, степняки еще размахивали саблями, добивая раненых русичей. Победный вой печенегов сливался с грозным шумом водопада на днепровском перекате.
Солнце скатилось в оранжевую дымку у далекого горизонта.
Брошенные на волоке ладьи горделиво вздымали над степными ковылями звериные головы, высеченные на носовых штевнях. Вокруг в беспорядке были раскиданы тюки, бочонки, корзины, щиты и копья; повсюду лежали убитые русичи в кольчугах и белых плащах, длинноволосые, с изможденными лицами.
Больше половины ратников полегли в сече с печенегами. Те из ладей, что удалось столкнуть в Днепр, преодолев длинный волок, дружинники веслами выгоняли на середину реки. Вслед ладьям из прибрежных ольховых зарослей летели печенежские стрелы.
Последней от берега отвалила красная ладья боярина Ставра. Судно было еще на мелководье, когда к нему подбежали Харальд и Добровук с Перегудом на руках. Напрягая последние силы, Харальд и Добровук перебросили израненного воеводу через борт на палубу. Сами проворно запрыгнули следом. Весла вспенили мутную речную воду. Покачиваясь с борта на борт, ладья устремилась вдогонку за остальными судами. В ее красный борт со стуком втыкались стрелы степняков.
Харальд обрывком веревки перетянул обрубок руки Перегуда, чтобы остановить кровотечение.
Перегуд рыдал и бился головой о палубу.
– Княже, прости! – причитал воевода. – Не смог я спасти тебя! Смерти я достоин! Убейте меня! Харальд, где твой меч? Добровук, прикончи меня! Куда же вы бежите, злыдни? Вернитесь! Нужно отбить тело князя у печенегов!..
– Угомонись, воевода! – Добровук схватил Перегуда за волосы. – Не отбить нам тело князя, мало нас. А степняков на берегу черным-черно!
– Ох, злыдни! Сучьи душонки! – не унимался Перегуд. – Как же мы в Киев вернемся без князя! Вот горе-то!..
Тело Перегуда сотрясалось от рыданий.
Ратники мрачно молчали, налегая на весла.
Харальд встретился взглядом с Добровуком, тот поспешно отвернулся, не в силах скрыть катившиеся из глаз слезы.
Страшная тяжесть случившегося несчастья легла на уцелевших дружинников Святослава вместе с неизгладимым стыдом за то, что они не вырвали у печенегов бездыханное тело своего князя.
Была весна 972 года.