— Тогда — можно будет попробовать просто украсть баркас в виду какого-нибудь берега.
— Нагонят, — отмахнулся Громов. — У них пушки и — на носу — фальконет. А вообще, свалить бы в каком-нибудь порту — неплохая мысль, боюсь только, что перед входом в гавань нас закуют в цепи.
Каменщик грустно вздохнул:
— Обязательно закуют. Капитан Пинеда — хитрый.
— Впрочем, если сможем устроить на корабле панику и неразбериху — тогда спокойно возьмем баркас и уйдем, — подумав, молодой человек взглянул на луну. — Красиво как! Какой у нас ближайший порт? Я так полагаю — Ямайка или Порт-о-Пренс. «Эулалия» обязательно туда заглянет — пополнить запасы пресной воды, провизии… а заодно и рома.
— Да уж, — хмыкнул Рамон. — Без рома — никак.
— Вот и я к тому, а с пьяными всякое случиться может. Капитан хоть и неглуп, и матросы его боятся до ужаса, но всего ведь не предусмотришь, верно? — азарт Каменщика, похоже, передался и Громову — бывший лейтенант уже просчитывал все варианты побега.
— Мы должны быть готовы в любую минуту, — зашептал молодой человек. — А для этого нужно знать о корабле и находящихся на нем людях все! Где хранится оружие, порох, припасы, где — и насколько крепко — спит капитан, как происходит смена вахты, ну и, конечно, выяснить все о поселенцах — и вот это труднее всего! С нас ведь глаз не сводят…
— Да, оно, конечно, так… — чуть помолчав, промолвил Каменщик. — С нас — да. Но Пташка… он вполне может… там подростков много, никто и внимания не обратит. Завтра во время приборки палубы пусть познакомится с той девчонкой, Аньезой. Я видел, она на него тоже взгляды бросала… Тем более внешность у парня располагающая, да и вообще — никаких опасений он у девчонки не вызовет, а даже если и попадется — ну получит плетей, на том все и кончится.
— Неплохо, — согласился молодой человек. — Завтра Мартину об этом скажем.
— Не надо завтра, — донесся вдруг шепот парнишки. — Я слышал почти все. Я согласен… насчет Аньезы.
— Эх, тебе бы еще волосы вымыть… шампунем.
На следующий день, как видно перед заходом в порт, усевшись в разболтанную, вывешенную за борт люльку, Мартин и Головешка красили судно, обновляя деревянные статуи на носу и корме, да так до конца дня и не успели. Правда, выбираясь обратно на палубу — как раз с левого борта, — Пташка споткнулся, под общий смех растянувшись голым пузом на досках… как раз рядом с Аньезой.
Быстро прогнав улыбку, девчонка озабоченно спросила:
— Ты не очень ушибся?
— Не очень, — улыбнувшись, подросток повел загорелым плечом. — Меня Мартин зовут.
— А я — Аньеза.
— Я знаю. Можно я к тебе ночью приду? Посидим, поболтаем.
— П-приходи… конечно… — девушка улыбнулась в ответ. — Я во-он там сплю, за пушкой.
— А ну хватит болтать! — со свистом вспоров воздух, боцманская плетка опустилась на спину мальчишки, оставив на ней узкую кровавую полосу.
Мартин скривился, закусив от боли губу… а Аньеза… Аньеза дернулась, словно это ее ударили! Не убоявшись, сверкнула на боцмана голубыми глазищами, тряхнув копною золотистых волос:
— Что вы его бьете-то? Зачем?
— Тебя забыл спросить, девка!
Боцман еще добавил грязное ругательство, однако больше плеткой не махал — что-то бурча себе под нос, отправился на корму, по пути раздавая указания вахтенным матросам.
Красивая девочка, — уходя к себе, на правый борт, Громов оглянулся. Конечно, пока еще маленькая, ребенок почти, но… глядишь, годика через три расцветет да начнет сводить с ума многих. А Мартин-то, Мартин какой радостный — ишь ты! Небось, и боли не чувствует да весь в предвкушении свидания. Интересно, выйдет из всего этого что-нибудь? Укладываясь на подстилку, молодой человек грустно вздохнул, вспомнив Бьянку… И снова, который раз уже, корил себя, словно бы это из-за его оплошности погибла юная баронесса.
Все ссыльные, включая молчуна Деревенщину Санчеса, предложенную подготовку побега горячо одобрили, ибо прекрасно осознавали, что их там, в Чарльстоне, ждет. А здесь, может быть, появится хоть какой-то шанс, так надо не сидеть сложа руки, а действовать. Роль главного организатора заговора как-то сама собой перешла к Андрею — он всех выслушивал, запоминал, давал задания и — самое главное — думал, весьма часто советуясь с остальными.
Вот раненько утром проснулся, в нетерпении дожидаясь Мартина. Тот как раз и явился, прошмыгнул под реей, улыбающийся и довольный.
— Что так долго-то? — шепотом поинтересовался Громов. — Всю ночь тебя ждал, думал, уже не случилось ли чего?
— Не, не случилось, — парнишка рассеянно посмотрел в небо, и восторженная улыбка не сходила с его губ. — Просто Аньеза такая милая девушка. И очень несчастная — сирота, а воспитывал ее дядька, зеленщик. Так в черном теле держал, а как разорился, продал хижину да решил податься в Америку. Аньеза, конечно, с ним — не одной же оставаться девчонке? Вообще, она такая… такая…
— Хватит о девчонке, — строго перебил Андрей. — О поселенцах что-нибудь узнал?
— А? — подросток поморгал и придал лицу деловито-серьезное выражение. — Да-да, узнал кое-что. Тут почти все — крестьяне, но есть — двое — и бывшие владельцы сукновальной мельницы, так, вдвоем, на паях, ею и владели, пока кто-то не отсудил — мол, на его земле стоит.
— Так-так, — Громов задумчиво покусал губы. — Вот что, об этих мельниках-сукноделах выспроси-ка поподробнее. Думаю, они не крестьянствовать в Чарльстон плывут, и не внаем наниматься.
— Земля! — перед самым обедом закричал со своей площадки марсовый. — Земля прямо по курсу. Земля!
Земля…
Это был Порт-Ройал, английский порт на Ямайка, некогда бывшая пиратская столица, а ныне — после знаменитого, случившегося лет пятнадцать назад землетрясения и недавнего пожара — небольшой, приятный с виду городок с белыми каменными домами и пальмами. Вход в гавань прикрывал старинный форт, сложенный из дикого камня, в сторону моря грозно торчали пушки, а на башнях прохаживались часовые. Громову невольно вспомнился Монтжуик, пьянки с усатым капитаном Педро, капрал… Бьянка.
Все же в чем-то неплохие были времена… если б так вот грустно не закончились. Как-то в последнее время Андрею некогда было что-то вспоминать или предаваться пустым размышлениям о прошлом, но вот сейчас как раз выдался такой момент, когда невеселые мысли лезли в голову будто сами собою, и на душе стало так тоскливо и тошно, что молодой человек заскрипел зубами.
— Ты что-то сказал, Андреас? — звякнув цепью, немедленно повернулся к нему Рамон.
Андреас — именно так теперь звали Громова товарищи по несчастью, оставив «Висельника» команде «Святой Эулалии». Андрей сейчас стал старшим, и даже обзавелся заместителем — каменщиком Рамоном Каредой, что вышло вроде как само собой. Просто они оба думали больше других и деятельно направляли всех участников подготовки побега. Как вот Мартина… Парень сидел сейчас у самого борта, глядя затуманенными глазами куда-то вдаль. Любовался красивыми видами? Ну нет, скорее — вспоминал Аньезу, время от времени посматривая на противоположный борт и вздыхая.