– Проведи ревизию татуировок!
– Мозги так легко не проверить, – возразил Пратт. – Сейчас они наконечники умыкнули, а завтра? Не хочется, знаешь ли, от своих ножом в спину получить. Нет, я за эту ниточку буду тянуть, сколько получится…
– Ну удачи тебе, – пожал я плечами.
– Ты мне нужен.
– Бери Эдварда в подмогу.
– Возьму, – согласился Джек. – Но нужен третий. Нужен ты.
Я даже фыркнул от возмущения:
– Ты старичка-профессора втроем пеленать собрался?
– При нем всегда находятся двое охранников и кучер, а в усадьбе еще и сторож, – пояснил Пратт.
– В усадьбе?
– В усадьбе, – подтвердил рыжий пройдоха. – Столичный смрад ему не по нутру, понимаешь, живет в небольшом поселке в получасе езды от города. Но дорога там достаточно оживленная, по пути перехватить не получится.
– Ты понимаешь, что если местные всполошатся, вам не уйти?
– Нам не уйти, Себастьян. Нам, – поправил меня Джек. – Эдвард будет ждать в карете на соседнем пустыре.
– Без меня.
– Ты обещал помочь. У нас сделка, не забыл?
Я подошел к приятелю, встал напротив и предупредил:
– Не расплатишься.
– Мои проблемы.
– Ну-ну.
– Заедем за тобой в шесть вечера, не заставляй нас ждать.
– Проваливай!
Оставшись в одиночестве, я налил себе красного вина, отпил, но будто воды хлебнул – ни вкуса, ни аромата.
Нервы. Это все нервы.
Хоть бы Святые этого упрямца вразумили!
Не вразумили. Как и договаривались, Джек прикатил за мной ровно в шесть.
На улице валил мокрый снег, не видно было ни зги, и выходить из дома не хотелось просто до скрежета зубовного, а уж ввязываться в эту авантюру – так и подавно.
Но для чего тогда еще нужны друзья?
Да и наконечники, опять же…
– Поеду, погрею косточки, – сообщил я помощнику, выходя на улицу.
Клаас Дега последовал за мной на крыльцо и спросил:
– Прислать к термам Ори?
– Нет, меня привезут.
Больше у помощника вопросов не возникло.
У него не возникло, а вот меня от вопросов просто распирало, поэтому, забравшись в карету, я начал выворачивать Джека наизнанку, выпытывая все детали предстоящего мероприятия.
Мероприятия? Да нет, скорее уж налета…
– Шуметь не будем, – попытался успокоить меня Пратт. – Прислуга на вечер уходит во флигель, профессор остается в доме один…
– Он холостяк?
– Вместо женщины у него библиотека, – ответил Джек. – Ночной сторож сидит в будке у ворот, в такую погоду он оттуда и носа не высунет. Отравим собак, приманку я подготовил, заберемся в дом…
– Как?
– Что как?
– Каким образом мы попадем в дом?
– Через подвал. – Пратт зашуршал бумагами и придержал болтавшийся над нашими головами фонарь. – Люк, через который загружают уголь, с другой стороны дома, от будки у ворот его не видно. – И он продолжил излагать свой план.
Я слушал его краем уха и попутно просил Святого Гарольда, покровителя воров и всяческого жулья, не оставить нас сегодня своим вниманием. Не хватало еще только на взломе и попытке похищения уважаемого профессора попасться…
Деревню с ее страдающим бессонницей старичьем и беспокойными шавками объехали стороной. Остановились на краю засыпанного снежком поля, выбрались на обочину разбитой тележными колесами дороги, и Джек указал на терявшуюся в темноте дубовую рощицу.
– Усадьба с той стороны, – сообщил он, стягивая плащ.
Я последовал его примеру, перебросил через плечо ремень сумки с воровским инструментом и попытался в очередной раз переубедить приятеля:
– Представляешь, что будет, если нас прихватят на горячем?
– А представляешь, Ольтер выйдет на профессора и выбьет из него показания?
– Бесы! – раздраженно протянул я, прикрыл низ лица отрезом черной материи и завязал его на затылке.
Пратт натянул на нос шейный платок, взял мешок с отравленной приманкой и несколько раз на пробу взмахнул в воздухе обитой железом дубинкой.
– Готов? – спросил он.
– Погоди. – Я стянул с крыши кареты прочную жердь с перекладинами, взвалил ее на плечо и обернулся к приятелю: – Пошли.
– Давай за мной.
Джек сошел с обочины и начал пробираться через дубраву; путь он выбирал из рук вон плохо, поэтому перекладины то и дело цеплялись за сучья. Всякий раз приходилось останавливаться и высвобождать их, но, к счастью, мучения долго не продлились: кусты вскоре остались позади, а кроны облетевших на зиму дубов зашелестели где-то высоко-высоко над нашими головами. Снега в роще почти не было, под ногами шуршала заиндевелая листва, и в сгустившемся мраке приходилось изо всех сил напрягать глаза, чтобы не запнуться о какое-нибудь поваленное ветром деревце или не сверзиться в промытый весенними ручьями овраг.
Мне было проще, я с темнотой дружил, а вот Джек то и дело чертыхался, оступаясь и треща валежником.
– Держись за мной, – велел я, некоторое время спустя переложил тяжеленную жердь на другое плечо и поволок ее дальше.
Впрочем, жаловаться на предусмотрительность приятеля было грех – каменный забор усадьбы оказался в полтора человеческих роста высотой, да еще и с пиками поверху.
Пока я пристраивал жердь, Пратт развернул прихваченную с собой овчину и поставил ногу на нижнюю перекладину.
– Держи! – прошептал он, неловко влез наверх и укрыл заточенные штыри овечьей шкурой. Потом раскидал куски мяса и сбросил вниз уже пустой мешок.
– Похоже, собак сегодня не выпускали, – сообщил он и перевалился через ограду.
Послышался звук тяжелого падения и приглушенное проклятие; я обреченно вздохнул и вскарабкался на жердь. Устроился на овчине, перетащил шест с перекладинами на другую сторону и только после этого присоединился к приятелю.
– Не шибко будет похоже на обычное ограбление, – предупредил его.
– Плевать, – отозвался Джек и, припадая на левую ногу, заковылял по петлявшей меж яблонь и вишневых кустов садовой дорожке. – Шевелись! Не ровен час, собак спустят…
Вопреки моим опасениям подобраться к усадьбе не составило никого труда. Помогли темень, снегопад и разросшиеся деревья. Куда трудней оказалось попасть в подвал. И не в силу особо сложных запоров – просто замок последний раз отпирали еще осенью, и его механизм от непогоды успел крепко заржаветь. Пришлось даже залить внутрь масло из прихваченного с собой фонаря.