Они дружно рассмеялись.

Глава 6

Проснувшись, Аликс прежде всего подумала о том, покинул ли остров Монтгомери-Кингсли. Вернулся к своему пикапу и проекту, позаимствованному из журнала? Аликс презрительно фыркнула, вспомнив ложь, которой потчевал ее Монтгомери, и вдруг почувствовала, как в душе закипает глухой гнев.

Соскочив с постели, Аликс скользнула рассеянным взглядом по высокому портрету капитана Калеба. Никаких поцелуев, похожих на прикосновение крыльев бабочки. Только не этим утром.

Она отправилась в ванную, чтобы принять душ и вымыть голову. «И что мне теперь делать?» — задумалась она, смывая с себя мыльную пену. Пусть его королевское величество Монтгомери ломал перед ней комедию, при чем тут ее пребывание на Нантакете? Согласившись поехать на остров, Аликс понятия не имела, что встретит здесь знаменитого архитектора. Она даже не надеялась когда-нибудь познакомиться с ним. Конечно, она собиралась обратиться в его фирму в поисках работы, но именно так же намеревались поступить и многие другие студенты.

Выйдя из душа, она высушила волосы феном, стянула их на затылке, немного подкрасилась и вернулась в спальню, чтобы одеться. Пакеты с купленными Иззи вещами так и лежали в углу комнаты. Аликс вытряхнула содержимое одного из них (с надписью «Зироу Мейн») на край кровати, развернула тонкую оберточную бумагу и не удержалась от улыбки. Все вещи отличались простотой, но ткани были великолепны, выше всяких похвал. Это в духе Нантакета, подумалось ей. Дома здесь такие же. Перед ней лежали две блузки, трикотажный джемпер, шарф, черные полотняные брюки и коробочка с бирюзовыми серьгами.

— Почему бы мне не осмотреть остров? — произнесла она вслух, оглянувшись на портрет. — Что скажете, капитан? Какую мне выбрать рубашку, голубую или персиковую?

Аликс не удивилась, когда воротник голубой блузки слегка шевельнулся. Ткань была сложена и, должно быть, расправилась. Но Аликс нравилось думать, будто таков ответ капитана Калеба.

— Спасибо, — проговорила она. Мысль о том, что она не одна в этом огромном доме, неожиданно прибавила ей бодрости. Аликс нисколько не заботило, что ее сосед по дому умер более двухсот лет назад. Это не повод, чтобы портить себе настроение, рассудила она.

Одевшись, Аликс глубоко вздохнула, как пловец перед прыжком в воду, и открыла дверь. На полу перед дверью лежал нарцисс, а под ним — большой белый конверт.

Сначала она решила, что это письмо от отца. Потом подумала, что, возможно, ее разыскал Эрик.

Открыв конверт, она увидела листок, исписанный характерным четким почерком, который приобретается многолетними занятиями черчением.

«Пожалуйста, простите меня за досадное недоразумение.

Джаред Седьмой Монтгомери-Кингсли».

Аликс замерла, изумленно разглядывая записку. Седьмой? Ну и имя! Почему Седьмой?

А впрочем, какая разница, дело не в имени. Прошлым вечером Монтгомери наврал с три короба о своих занятиях. Он знал о приезде Аликс, знал, что она учится на архитектора, и сделал все, чтобы избежать разговора о предмете, близком для них обоих.

На лестнице лежали цветы. Аликс подбирала их один за другим. Спустившись на нижнюю ступеньку, она уже улыбалась. Войдя в кухню, где, как ей помнилось, держали вазы, она поставила цветы в воду. Прелестные нарциссы великолепно смотрелись на кухонном столе.

Аликс бросила взгляд за окно на домик для гостей. Свет в нем не горел. Наверное, Монтгомери еще спит, подумала она, переходя в гостиную.

Джаред сидел в одном из больших кресел, вытянув длинные ноги и держа перед собой раскрытую газету. При виде его профиля Аликс почувствовала, как по телу пробежала невольная дрожь. Монтгомери, если забыть об окружавшем его ореоле славы, обладал дьявольски привлекательной внешностью.

Когда он повернул голову и увидел Аликс, в глазах его вспыхнул хищный огонек мужского интереса. Но в следующий миг выражение его лица изменилось. Теперь он смотрел на нее… в точности как отец.

Надо было надеть персиковую блузку, подумала она.

— Доброе утро, — поздоровался Джаред. — Как вам спалось?

— Хорошо.

Монтгомери сложил газету, бросил ее на стол и поднял букет маленьких бледно-красных роз.

— Это вам. — Аликс шагнула вперед, чтобы взять цветы, ее пальцы почти коснулись его ладони, но в следующий миг Джаред отпрянул. Она отвернулась, скрывая досаду.

— Я принесу вазу и поставлю розы в воду.

Ладно, проворчала она про себя. Накануне вечером Монтгомери ясно дал понять, что не желает говорить об архитектуре, а теперь, похоже, старался избежать любых прикосновений.

— Простите, что сказал вам неправду о своем ремесле, — проговорил он, следуя за ней в кухню. — Я просто подумал…

— Что я попытаюсь превратить вас в учителя? — Ей стало смешно, когда Монтгомери назвал свое занятие «ремеслом».

— Откровенно говоря, да. — Он робко улыбнулся краешком рта.

Аликс старалась изо всех сил не смотреть на его нижнюю губу. Она повернулась к нему спиной, боясь, что выражение глаз ее выдаст.

— Как насчет того, чтобы позавтракать со мной в «Даунифлейк»? — предложил Джаред.

Что-то в его голосе смутило, оттолкнуло Аликс. Казалось, Монтгомери считает, что обязан принести извинения и пригласить ее позавтракать вместе. Может, он убедил себя, будто должен проводить время с гостьей, даже вопреки собственному желанию? Этого только не хватало.

Аликс улыбнулась, глядя на Джареда. Она пыталась быть вежливой, но в глазах ее вместо улыбки невольно застыла настороженность.

— Сказать по правде, мне нужно выполнить кое-какие учебные задания, так что, пожалуй, я лучше останусь здесь. В холодильнике есть рогалики.

— Я их съел, — произнес Монтгомери с досадой в голосе.

«Готова поспорить, он не привык, чтобы женщины хоть в чем-нибудь ему отказывали», — подумала Аликс.

— Я выйду и куплю еще.

— На одних рогаликах вы долго не протянете. — Монтгомери недовольно нахмурился.

Аликс невольно улыбнулась, на этот раз искренне.

— Уверена, на острове можно купить и другую еду, кроме рогаликов. Возможно, я даже набреду на кафе где-нибудь в центре.

— В «Даунифлейк» готовят превосходные пончики. Всегда свежие, с пылу, с жару.

— А-а, — протянула Аликс. Она бы, пожалуй, не отказалась от свежего пончика.

— Много ли вы успели увидеть на острове? Лишь малую часть города — от пристани до Кингсли-лейн.

Аликс недоуменно нахмурилась, глядя на Джареда. В его словах чувствовалась какая-то фальшь. Что заставило его так резко перемениться? Прошлым вечером он отказался говорить о себе и заявил, что покидает остров. А теперь дарит цветы и просит прощения. Почему?