Перси выглядел раздражающе спокойным.

— Конечно, не нашли. Но, тем не менее, он там. Раньше и я туда ездил, навещал его.

— Я не…

— Фамилия Альфреда — Додвелл. Он Уолтеру не родной брат. Он брат Эделины.

45

— Додвелл? Фред Додвелл? Вы его имеете в виду?

Фред? Альфред! Вот оно что! Я никак не могла сосредоточиться на дороге, поэтому свернула с главной дороги и остановилась.

— Да, думаю, да, — сказала я, держа телефон у уха, и заглушила мотор. — Прошу прощения, что сегодня угром отняла у вас время. Возникло недоразумение. Значит, вы знаете Фреда Додвелла?

— Конечно! Я бы сразу ответила вам, если бы вы назвали правильную фамилию. Кто не знает Фреда?! Он поступил сюда в начале шестидесятых годов, живет здесь дольше нас всех, а может даже…

— В 1958 году? — негромко подсказала я.

— Возможно, — согласилась она.

— Значит, он все еще у вас? Он все еще… — Я с трудом подбирала слова. Молилась только о том, чтобы она сказала, что Альфред тихо скончался несколько лет назад. Но я знала, что она так не скажет. На другом конце провода повисло молчание. Я сидела, слушая шелест листьев на ветру. Ветер все крепчал.

— Миссис Скотт? — позвала я.

— Понимаете, существует такое понятие, как врачебная тайна. Единственное, что я в таких случаях могу сообщить, — это то, что мистер Додвелл поступил к нам и до сих пор является нашим пациентом. Но вам будет необходимо получить разрешение на посещение.

— Я понимаю. — Я ждала, чувствуя, что ей есть что добавить.

— Не могли бы вы объяснить, почему интересуетесь этим пациентом? — наконец спросила она.

Я на секунду задумалась. Что я теряю, говоря правду? Или, по крайней мере, половину правды?

— В поселке видели странного человека, — призналась я. — В том доме, где мистер Додвелл жил до поступления в лечебницу. Кто-то вламывается в дома, в том числе и в мой дом. Я видела этого человека и, кажется, узнала.

— Вы знакомы с Фредом?

— Нет, нет. Я считала, что видела другого мужчину, которого зовут Уолтер. Но Уолтер и Фред — двоюродные братья. Возможно, они похожи.

Роза Скотт молчала.

— Возможно, он живет в своем старом доме, — продолжала я. — Он пугает людей, даже причиняет им вред.

Я помолчала.

— Этот Альфред — Фред — он помешан на змеях, — добавила я.

— Ох!..

Я ждала. Пожалуй, довольно долго.

— Миссис Скотт! — позвала я. — Вы меня слышите?

— Вы можете к нам приехать?

Времени у меня не было. Чтобы добраться до лечебницы, понадобится не меньше часа. Если существует хотя бы небольшая вероятность того, что Альфред все еще жив, я должна сообщить об этом Мэту.

— К сожалению, нет. Мне нужно кое с кем переговорить. У вас есть что мне сообщить? Это может как-то помочь?

Она помолчала.

— Ладно, — в конце концов протянула она. — При сложившихся обстоятельствах, я думаю, мы можем немного нарушить правила. Фреда поместили в лечебницу, когда он был еще молодым мужчиной. Эта лечебница — для него весь мир. Согласно истории болезни, его доставили сюда в ужасном состоянии. Докторам так и не удалось установить истинную причину его заболевания.

— Я понимаю, — сказала я, а сама подумала: «Я и сама не сразу об этом узнала». И продолжила, не обращая внимания на холодок под ложечкой: — Кажется, он был инвалидом. Мне сказали, что он был слепым, глухим и немым. И что он был… как бы это сказать… умственно отсталым.

Мой голос оборвался, я не подобрала более корректного названия болезни.

— Фред не умственно отсталый. Я бы сказала, что его умственные способности чуть ниже средних. Но он очень хитер, особенно когда дело касается его собственных интересов. И он не слепой. Когда его доставили, у него была запущенная катаракта обоих глаз. В семидесятых ему сделали операцию. Пусть у него и не стопроцентное зрение, но видел он довольно хорошо. Хотя остался совершенно глухим.

Человек, который забрался в мой дом, не слышал, как я спускалась по лестнице, никак не отреагировал, когда я уронила стакан и тот разбился.

— Он читал по губам, — продолжала Роза Скотт. — И мы научили его разговаривать, но, если человек никогда не слышал звуков, его речь отличается от речи нормального человека. Он всегда путает интонацию, не соблюдает мелодику.

Я вспомнила странные гортанные звуки, доносившиеся ночью из моего подвала, и глухой стон, который мы с Мэтом слышали в доме Уитчеров. Я также отметила, что Роза говорила об Альфреде в прошедшем времени.

— Он никогда не входил в число наших легких пациентов, — продолжала Роза. — Вы разбираетесь в медицине, мисс Беннинг?

— Да, но… Я ветеринар.

— Отлично. За несколько десятилетий отношение к болезни Фреда много раз менялось, возникали новые теории, мы узнавали больше о психических заболеваниях. Сравнительно недавно, в начале девяностых, ему поставили такой диагноз: две различные формы расстройства контроля над побуждениями. Он страдает парафилией. У него также диагностировали перемежающееся эксплозивное расстройство. Не знаю, знакомы ли вам эти термины.

Я напрягла память.

— Парафилия означает извращенное сексуальное поведение, я права?

— Крайне извращенное. У Фреда наблюдались симптомы как эксгибиционизма, [17] так и фроттеризма. [18] Мы однажды обнаружили его… ну, вам не нужны эти подробности. Но больше всего нас беспокоило второе расстройство. Перемежающееся эксплозивное. Разумеется, ему было предписано лечение: комбинация антидепрессантов и стабилизаторов состояния. Несколько месяцев он мог оставаться совершенно спокойным, послушно выполнял все, что от него требовалось, а потом, без всякой на то причины, внезапно впадал в ярость. Когда такое происходило, мы вынуждены были надевать на него смирительную рубашку. Он был очень сильным. И, похоже, совсем не понимал, какой вред причиняет окружающим.

Я ждала, чувствуя, что это еще не все.

— Мы не оставляли его наедине с пациентками и даже с медсестрами и санитарками.