Дилан сцепил челюсти:
— Ну тогда не обессудь. У меня теперь руки развязаны. Ты своим присутствием ее подставляешь. Ты всю стаю подставляешь. Тебе на всех с высокого дерева наплевать.
— Мой Голос сказал мне, что я должен быть рядом с Макс. — Голос у Клыка не дрогнул. — И я больше никогда ее не оставлю.
— Лапы прочь, воришка, — рыкнула я, отпихнув руки Газмана от моего куска пирога. — Ты и так уже половину торта один съел. Хватит с тебя.
— Лапы прочь? — надулся Тотал и уставился в свою тарелку. — Ты что, хочешь сказать, что у нормальных людей руки, а у воров — лапы? Так, что ли?
— Тотал, расслабься. — Я и забыла, что он тут сидит. — Это просто так, к слову пришлось.
— Тоже мне, к слову, — ворчит он.
— А тебе сказано, — я поворачиваюсь к Газзи, — отвали. От. Моего. Пирога.
— Жадина. Все вы жадины. Со мной ни Дилан, ни Иг не поделятся, Надж тоже не допросишься.
— И какой ты из этого сделаешь вывод? — спрашиваю я, вопросительно поднимая бровь.
Газзи бессмысленно водит пальцем по столу:
— Что всем им надо ммм… научиться делиться.
— Неверно. Вывод простой: если ты уже половину пирога один стрескал, значит, нечего приставать к тем, кто и первого куска не доел. Понял?
Вот и скажите теперь, что мне материнские инстинкты чужды.
Газман хотел было возразить, но замер на полуслове, потому что в эту минуту в кухню вошел Клык. Вернее, не вошел, а просочился черной тенью.
Все как в добрые старые времена.
Только… только что же он такой бледный? У него и всегда-то лицо, как маска. А тут оно и вовсе окаменело. И губы в ниточку сжались.
— Что случилось? — Я машинально окидываю стаю взглядом — первый шаг моей обычной боевой готовности.
Заталкиваю в рот остатки торта и иду за Клыком по коридору. Мимо комнаты Надж, мимо спальни Игги, спальни Газзи, моей, потом Дилана и, наконец, Тотала. Да-да, вы не ослышались. Собаке тоже свою комнату выделили.
Клык открыл дверь спальни для гостей и пропустил меня вперед. Его открытый лэптоп работает на кровати, и в глаза мне бросается страница его блога.
— Погоди! Ты мне блог свой прочитать хочешь? — Я готова разозлиться, что он меня опять не по делу заводит. Но, с другой стороны, у меня отлегло от сердца. Раз блог на повестке дня, значит, ничего особо страшного не случилось. — У тебя такое лицо, что можно подумать, конец света уже настал.
Он сел и мотнул головой в сторону лэптопа:
— Прочти лучше вон то послание, самое верхнее.
Класс. Опять какая-нибудь поклонница распинается про его кррррасотищщщу неописуемую. Вздыхаю и сажусь рядом с ним на кровать.
2.35: Мазин Нурахмед сказал:
Клык, я слышал, стая потеряла одного члена, вашу самую младшую. Так? Блондиночку с белыми крыльями?
Слушай! Ты можешь мне, конечно, не поверить, но мой отец работает в исследовательской конторе. Он говорит, они недавно поймали образец — вылитая Ангел, крылатый ребенок. Она здесь, в Калифорнии.
Не может быть! Сердце у меня остановилось. A к горлу подкатил ком.
«Главное, ни на что не надеяться», — убеждаю я себя, нажимая на значок приложенного к сообщению изображения. Затаив дыхание, мы с Клыком молча ждем, пока загружается фотка.
Мутная картинка, явно сделана древним мобильником. На заднем плане так темно, что вообще ничего не разберешь, разве только пару каких-то черных прямоугольников, похожих на больничные приборы. На переднем плане посветлее, и видно копну спутанных белокурых волос и кипу грязно-белых перьев.
И маленькая хрупкая ручка, которую я столько раз держала в своих ладонях.
— Боже! — выдохнула я. — Господи, как же так?
Клык наклонился над экраном, напряженно разглядывая фотографию.
— Ты уверена, что это она? — осторожно спрашивает он. Но в его глазах я ловлю безумное, дикое, совсем не свойственное Клыку возбуждение.
— Уверена. — Я сперва с трудом сама себе верю. — Да, уверена, — повторяю я и все больше и больше убеждаюсь, что это действительно Ангел. — Клык, я думаю, это она.
— Не может быть!
Мы оба оборачиваемся и видим замерших в дверях с расширившимися от ужаса глазами Газзи и Надж. Газзи держит в руках еще один пирог, а Надж притащила две вилки. В любой другой момент я готова была бы им наподдать хорошенько, чтоб не подслушивали чужих разговоров под предлогом пирогов. Но сейчас я могу только лихорадочно перебирать в уме планы, идеи, возможности, а остаток сил пустить на то, чтоб подавить улыбку надежды, от которой мое лицо невольно расплывется от уха до уха.
— Ангел! — говорит Клык. — Возможно, Ангел жива.
Газзи охнул и выронил пирог из рук. Никто из нас даже глазом не повел на разлетевшиеся по всей комнате жалкие остатки моего и Игги кулинарного творения.
— Как жива? Ангел? Откуда вы знаете? — бормочет Газзи.
— Смотрите. — Я мотнула головой на экран, и Газзи с Надж кинулись к кровати.
Впились в экран и снова и снова перечитывают сообщение Мазина Нурахмеда и разглядывают фотку.
— Приманка, что ли? Западню нам устраивают? — тут же спрашивает Надж. Вот молодец. Не зря я ее учила.
— Возможно, — откликнулась я и с горечью добавила: — Может, и западня.
— Да какая разница, западня или нет! — вспылил Газзи. Я знаю: он что угодно сделает, только бы сестренку свою еще раз увидеть.
— Никакой, — в один голос соглашаемся мы с Клыком, даже не глядя друг на друга.
Все вчетвером мы сидим на кровати, осмысливая ситуацию.
Вдруг Газман вскакивает с криком:
— Игги! Дилан! Срочно к Клыку в комнату!
— Боже! Господи! Ангел! — запрыгала на месте Надж.
— Я не ослышался? Кто сказал «Ангел»? — Дилан просунул голову в дверь.
— Что? Что случилось? — Игги с разбегу тормозит в коридоре за порогом за спиной у Дилана.
Газзи снова, на сей раз вслух, читает послание в блоге. Как и в первый раз, поначалу все затихли, переваривая услышанное.
Вдруг, не сговариваясь, все вскакивают на ноги и вопят, и галдят, и обнимаются, как сумасшедшие. Надж рыдает, Игги хохочет, Газ только и делает, что повторяет бессчетное число раз:
— Моя сестра жива, моя сестра жива.
Дилан стоит рядом со мной, глядя на мою стоическую реакцию настоящего лидера, а именно, рыдания почище рыданий Надж. И среди всего этого сумасшедшего дома Клык улыбается такой блаженной улыбкой, какой я у него никогда прежде не видела. Как никогда прежде я не видела у него на глазах слез.