— Говорят, тебе нравится Касия? — обняв Хельги за шею, защебетала дева. — Я тоже от нее без ума. Правда-правда! Хочешь, почитаю?
Не дожидаясь ответа, спрыгнула с колен, гордо вздернула подбородок. Зазвенел чистый голосок:
Как страшно выносить глупца сужденья,
До крайности ужасно, коль в почете он…
Когда невежда умствует — о, Боже мой,
Куда глядеть?
Куда бежать?
Как вынести?
— А теперь — ты! — Девушка хитро уставилась на князя.
Тот пожал плечами.
— Ну, ладно… — и продолжил:
— Гораздо лучше с умными делить нужду,
Чем разделять богатство с невеждами и дураками!
— О-о-о!!! — Собравшиеся наградили чтеца аплодисментами. — А этот друг Антония и впрямь не промах! Как здорово он прочел… И несмотря на акцент… Вот есть же люди и в провинциях!
— Вы, видно, не ромей? — Один из увенчанных венками — седовласый, толстый — подсел к гостю.
— Нет, я из Каппадоккии. Отец мой был варанг, а мать — гречанка.
— Варанг? Как мило! — Полуголые одалиски просто облепили князя.
— Тсс! — Седовласый вдруг поднялся на ноги. — Кажется, к нам еще гости…
Послышались голоса, радостные крики, звуки поцелуев — и в зал, под приветственные возгласы друзей, вошли… Диомид с Каллимахой. Девушка уже сбросила столу, оказавшись в таком же коротком хитоне, что и остальные девы, длинные волосы ее были собраны на голове в высокий узел, глаза смотрели гордо и весело — никак не скажешь, что служанка. Впрочем, бывало, что женщины самого подлого звания становились императрицами. Бывало…
— О, друг мой, и ты здесь! — Диомид подошел к Хельги. — Не думал, что встречу тебя в таком месте… Впрочем, ты, наверное, пришел с Антонием?
— Так и есть, — кивнул князь. Юноша понимающе усмехнулся.
— Думаю, он много выпил сегодня после ипподрома. На радостях, с выигрыша. С Антонием это бывает.
— Антоний уже спит, Диомид! Пытались разбудить — тщетно. Ну, ты ж его знаешь.
— Знаю. — Диомид махнул рукой и улыбнулся князю. — Что ж, развлекайся. Здесь очень недурно!
Он отошел, подхватил за талию Каллимаху и скрылся вместе с ней за колоннами, где уже собралась молодежь. Судя по заговорщическому виду молодых людей, они явно что-то затевали. Вот, пошептавшись с остальными, на середину зала вышел худосочный юноша в узкой тунике и, привлекая внимание, громко хлопнул в ладоши.
— Друзья! Сегодня мы представим вам Эсхила. Представим по-новому, это будет наш взгляд на него.
Он поклонился, слуги потушили часть свечей, погрузив зал в полумрак. Негромко заиграла арфа. На середину зала под музыку выбежали обнаженные девушки, уселись прямо на мозаичный пол в самых живописных позах. Схватили за руки юношу в набедренной повязке, словно бы куда-то тащили, а тот изо всех сил упирался.
— Пускай в меня двойным ударит жалом
Губительная молния! —
встав поодаль, неожиданно звучным голосом продекламировал худосочный чтец. Остальные участники драмы замахали руками, забегали, изображая стенания. А чтец продолжал, легко перекрикивая звуки арфы:
Пусть воздух
Всколеблется от грохота громов,
От судорог и взрывов урагана!
Пусть в вечный сумрак Тартара свирепо
И с основанья сдвинет землю!
Хельги, как и все остальные, с интересом смотрел на разворачивающееся действо, на пантомиму юноши, на обнаженные тела дев. Холодный голос чтеца, казалось, завораживал душу.
Пусть буря глубь земную расшатает,
Низринет роковой круговорот
Мое, грозой раздробленное тело!
Но — умертвить меня не может Зевс!
Чтец с вызовом посмотрел в потолок. Юноша-мим дернулся, вырываясь из плена тонких девичьих рук, упал, вытянув правую руку кверху, и так застыл в окружении дев.
Собравшиеся рукоплескали стоя. Актеры смущенно кланялись.
— Прекрасно, вы не находите? — Седовласый запоздало представился: — Дионисий Лар — хозяин это дома.
— У вас чудесный дом.
— А все вокруг, как вы могли догадаться, мои гости.
— У вас чудесные гости, — искренне похвалил князь.
Дионисий Лар улыбнулся.
— Так вам понравилось здесь?
— Вполне.
— Не хотите ли вступить в наше братство? — неожиданно предложил хозяин дома. — Вообще-то, у нас длинный испытательный срок, но раз вы хороший знакомый Диомида, то мы, я думаю, обойдемся без этого.
Хельги задумался. Вступать во всякого рода непонятные организации не входило в его планы. Впрочем, судя по всему, здесь собирались не простые люди — влиятельные чиновники, знать. Может, кто когда и сгодится?
Князь махнул рукой.
— Согласен.
— Для этого вы, уважаемый, должны заплатить вступительный взнос в размере десяти солидов.
Однако, про себя усмехнулся Хельги, сумма-то немаленькая!
— У меня нет с собой такой суммы.
— Полноте, передадите потом.
— Может, через Диомида.
Дионисий покривился:
— Знаете, мы стараемся не решать здесь финансовых проблем… Даже и среди нас есть, как бы это сказать…
— Соглядатаи, — договорил князь. — Что ж, они везде имеются.
— Вот и хорошо, что вы все понимаете. Лучше даже не солиды… какой-нибудь золотой поднос, подсвечник, статую…
— Сделаем. — Хельги поднес руку к сердцу.
— Тогда — прошу!
Взяв гостя за руку, хозяин поэтического салона вывел его на середину и громко провозгласил, что все братство каких-то там зеркал радо принять в себя нового члена.
— Какое братство? — вполголоса переспросил князь.
— Серебряных зеркал. — Дионисий улыбнулся. — Сейчас вы сами поймете…
Все затихли, слуги погасили почти все свечи, оставив лишь одну — за колоннами, у самой стены, забранной тяжелой портьерой.
— Иди вперед, друг мой. — Хозяин повернул Хельги лицом к стене. — Иди — и увидишь, что будет дальше.
Князь с интересом осматривался. Висевшая нег подвижно портьера вдруг упала на пол, открыв стену, во множестве увешанную зеркалами из тщательно отполированного серебра в золотых окладах. Братство серебряных зеркал… Теперь понятно.
— Подойди и загляни в любое зеркало, — торжественно провозгласил Дионисий Лар. — У нас не принято потом рассказывать о том, кто что видел, но знай — ты увидишь там свою судьбу!
Вот как? Значит, судьбу — ни больше ни меньше. Хельги усмехнулся, заглянул в первое попавшееся зеркало… и отпрянул. На него смотрел вовсе не он — кудлатый седобородый старик с пронзительным, обжигающим взглядом. Князь зашатался… Велунд! Давно умерший учитель и опекун Велунд.