Две женщины-монахини в темных, наглухо закрытых балахонах деловито косили сено, а третья — в таком же балахоне — аккуратно укладывала в копны ранее скошенную и уже просохшую на солнце траву.
— А что было дальше, сестрица Венедикта? — обернувшись, крикнула одна из тех, что косили.
— А дальше — вот…
Конхобар вздрогнул. Это точно был голос Магн. Давно, казалось бы, забытый голос.
Магн запела старинную песню, и монахини — а может, это были всего лишь послушницы, уж больно молодо выглядели, — слушали ее с большим интересом, видно, песня нравилась им больше, чем молитвы.
Дракон проснулся
И распалился,
Чуждый учуяв
На камне запах…
Ирландец улыбнулся. Он тоже знал эту сагу о деяниях Беовульфа, славного конунга гаутов. Подложил поудобнее под голову руку. Слушал…
Песня вскоре кончилась, и монахини, судя по всему, стали собираться к обедне. Конхобар даже чуть пожалел их, прикинув, какое расстояние им придется пройти по полуденной жаре после изнуряющего физического труда. Ну да — как они говорят — Господь милостив!
— Ну, мы пойдем, смоем пот у ручья, — бросив копну, сказала одна из монахинь.
— Идите, сестрицы, — оторвалась от снопов сестра Венедикта. Магн! Точно Магн! Синеглазая, темноволосая, по-прежнему одуряюще красивая… — И я б с удовольствием пошла с вами, кабы не епитимья. Сами знаете, матушка аббатиса запретила умываться ровно месяц. Идите… А я доложу копну и догоню вас. Если что, ждите меня у ручья.
— Бог тебе в помощь, сестрица.
Монахини, перекрестившись, ушли, скрываясь за лесом, а Магн… А Магн, проводив их взглядом, быстро бросила работу, сунула в рот два пальца… и громко свистнула, как свистят пастухи — их, кстати, Конхобар видел с холма, когда несколько заплутал в роще.
«Однако», — удивился он. Следующее действие послушницы вызвало в нем гораздо большее удивление, если не сказать иначе…
Потянувшись так, что обнажились стройные тонкие руки, девушка развязала тесемки на шее, нагнулась, ухватив руками подол… и, резко стащив с себя балахон, бросила его на копну сена. И почти сразу же послышался стук копыт. Он быстро приблизился, и вот уже из-за кустов вылетел на луг всадник… юный ярл Хельги, сын Сигурда. За спиной его виднелся длинный охотничий лук. У луки седла болтались дрозды и заяц.
Едва он спешился, Магн — ох, а она по-прежнему все так же распутна! — обняла его за шею и увлекла за собою в копну, на ходу сбрасывая одежду.
— О, мой ярл, — извиваясь, шептала она. — Мы обязательно должны найти его… Мне так тяжело здесь… эти монахини… кажется, они за мной все время следят…
— Найдем, — наконец откинувшись, заявил ярл. — А что касается слежки… Там за орешником, сломана ветка — явно кто-то шел. Ха! — Он поднялся и нашарил на траве лук. — Похоже, он сейчас там прячется. Думаю, сейчас я смогу подстрелить его…
Вжжжик!
Посланная ярлом стрела впилась в ствол чуть повыше макушки Ирландца. Ярл доставал вторую…
— Эй, кончай свои шутки, Хельги ярл, — размахивая руками, выбрался из кустов Ирландец. — Так ведь и убить можно, — как ни в чем не бывало радушно улыбнулся он. — О, привет, Магн! Как поживаешь? А ты все такая же красивая. Да опусти ты, наконец, лук! Кстати, знаете, у кого волшебный камень?
Кто не сеет — жатве рад,
Кто не ищет — делит клад,
И мечом грозит не тот,
Кто в огне его идет.
П. Б. Шелли
Скользящая в тумане циула больше напоминала длинную широкую лодку, нежели морское судно. Покачиваясь на мелких волнах, она ходко шла вдоль низкого берега, направляясь из Нортумбрии в Эссекс или Кент и обращая мало внимания на стелющуюся над самой водой серовато-желтую хмарь. Видно, кормчий хорошо знал путь. Груз судна был вполне обычен — мед, воск, олово и несколько рабов, приобретенных хозяином циулы Гуинлетом — коренастым чернобородым саксом средних лет с угрюмым лицом и нехорошим взглядом — у конунга данов, с которым Гуинлет давно уже крутил общие коммерческие дела. Вообще-то, даны не часто продавали невольников в Нортумбрии, предпочитали везти в Скирингсаль или в Бирку, где за рабов можно было выручить во много раз больше. Избавлялись лишь от больных да слишком истощенных, кто вряд ли выдержал бы морской переход. Гуинлет хорошо знал это — недаром, словно коршун, кружил вокруг данов, в надежде на недорогую поживу. Вот и в этот раз не прогадал: обменял свой старый плащ на трех пленников-подростков — двух пиктов и одного норманна. Пикты, правда, были слишком щуплы, впрочем, и норманн мало чем от них отличался, хоть и выглядел чуточку старше, — из-под рваных лохмотьев сквозила бледная кожа, сквозь которую просвечивали кости. Плюс ко всему у норманна что-то было с правой рукой — рана заживала медленно, хорошо хоть не гноилась, да если б гноилась, не отдал бы Гуинлет свой отличный почти что новый плащ из тонкой фризской шерсти. В Кенте он рассчитывал выручить за рабов в три раза больше. Вот только подкормить их немного. Двое мальчишек-пиктов — судя по мозолистым рукам, крестьяне, — этих понимающий человек, гезит или тан, купит сразу, а вот что касается норманна — похоже, то викинг, ишь как щерится, волчонок. Не хотел Гуинлет его брать, да продавец навязал в придачу, бери, мол. Чего ж не взять на халяву? Может, кто и купит…
Туман между тем рассеивался, змеился у скал, жался к прибрежным камням узкими белесовато-прозрачными языками. Небо — с утра затянутое плотными облаками — прояснялось, пару раз уже выглядывало солнце, и Гуинлет видел улыбки на лицах своих гребцов. Что ж, видно, будет славный денек! И до Кента осталось не так и много. Кажется, появился и попутный ветерок. Гуинлет послюнявил палец. Да, вполне определенно, появился, скоро можно ставить парус. Хозяин циулы обернулся к кормчему, улыбаясь, хотел что-то крикнуть…
И в этот момент из-за мыса появился корабль. Небольшой — меньше циулы, — хищный, с головой змеи на форштевне. Гуинлет знал — даны и норманны называют эти головы «ормринн». Чужой корабль — с опущенной мачтой, на одних веслах — быстро шел наперерез. И откуда он здесь взялся?
— Копья! Готовьте копья, — заорал Гуинлет. — Берите под лавками стрелы. Да ставьте же, наконец, парус, идиоты! Может, уйдем.
На судне завозились, забегали, хватая вооружение. Несколько стрел полетели в сторону чужака — да так и не долетели, упали на полпути в воду. Впрочем, чужой корабль быстро приближался. Уже стали видны стоящие на носу воины… нет, это не викинги. Вооружены как саксы, в длинных кольчугах и островерхих конических шлемах. Вот только тот, на корме — в блестящей кольчуге и алом плаще, — тот, похоже, норманн. И вон еще кое-где мелькнули норманнские панцири из бычьей кожи. Странная команда.
— Приготовится к нападению! — крикнул Гуинлет и тут же обернулся к гребцам: — А ну, наддайте, ребята!