— Ну, по такой ментографии трудно судить… — Игорь склонился над столом, вглядываясь в карточку.
— Шнейдер видел его живьем, — сказал Дядя жестко. — Он узнал Волка и успел послать сигнал подтверждения. И Волк тоже узнал своего приятеля Шнейдера. Старого доброго приятеля.
Игорь закусил губу и выпрямился.
— Серьезное дело, — сказал он вполне безмятежным тоном.
— А никто и не говорит, что оно лажовое, — усмехнулся Королев.
— А меня он якобы не тронет.
Королев и Дядя переглянулись.
— Не пойду, — отрезал Игорь.
Старшие одновременно повернули к нему головы.
— Я для Волкова никто, — сказал Игорь. — Когда он ушел, мне было шесть лет. Я его даже толком не помню. Джема помню очень хорошо и до сих пор оплакиваю. Я, может, никого на свете так не любил, как этого пса. А когда отец исчез, Джем за неделю сгорел как свечка. Мне сказали «папа в командировке», и я так и не простил ему, что он бросил такую преданную собаку. Еще через сколько-то лет мне объяснили, что папочка умер, но я уже не смог перестроиться. А когда мне стукнуло двадцать, умерла мама. Которая так больше замуж и не вышла. И я со всем этим, извините, живу. Я даже к психоаналитику ходил. Без толку.
— Ты просто не хотел освобождаться от этого груза, — сказал Дядя мягко. — Мы поступки Волка ни в коем случае не оправдываем. Ни то, что он сделал с тобой, ни то, как он с Галей обошелся. Да и нас он всех подставил капитально. Но поверь мне, Игорь, для тебя отец значит гораздо больше, чем ты думаешь. И боль, которую он тебе причинил, во многом сделала тебя таким, какой ты сейчас есть.
— Я уже не маленький, Павел Семенович, — кивнул Игорь. — Так что не надо мне рассказывать, кто и что для меня сделал. А уж вы, господа, затащив меня на Службу, извините, так мне нагадили, что ни в сказке сказать, ни пером описать.
Королев поморщился. Дядя криво усмехнулся.
— Я давно все сопоставил, — упрямо гнул свое Игорь. — Вы меня на Службу разве что силком не тащили. Я здесь уже пять лет. И сейчас я точно знаю, что взяли меня сюда из-за того, что я сын Волка. Которого все ветераны Службы почему-то боятся до судорог. Поэтому меня ни капельки не удивляет, что мой дражайший папочка жив.
— То есть ты запросто готов отправить псу под хвост все, что сделал за эти пять лет, — констатировал Дядя. — И дырку от пули, которая у тебя в спине, и орден, который у тебя в сейфе лежит, и именной ствол от Папы. Ты знаешь хоть одного, кто за пять лет на Службе столько бы успел наворочать?
— Да, Игорек, — вступил Королев. — Что-то ты, друг мой, того… передергиваешь. Выходит, мы тебя держим только как щит от Волка страшного? За красивые глаза, так сказать?
— А у меня действительно очень красивые глаза, — рассмеялся Игорь. — И еще я очень умный. Но все равно я вам, простите меня, пожалуйста, господа… Ну не верю я вам до конца, и все тут. Подорвано у меня доверие к Службе.
— А у Службы к тебе — нет, — сказал Дядя.
— А Сабуров говорит, что ты просто обнаглел, — вставил Королев.
— И глаза у тебя на самом деле красивые, — сообщил Дядя. — Это правда, — повернулся он к Королеву, — что от него ту девчонку силой отдирать пришлось?
— Какую девчонку? Из Безопасности? Их там две было…
Дядя захохотал, громко и беззаботно. Игорь молча ждал.
— Все мы про тебя знаем, — сказал Дядя, отсмеявшись. — Иногда, правда, делим на два, но что поделаешь…
— И то, что тебя в Безопасность приглашали на майорскую должность…
— И то, что Охрана к тебе подкатывала…
— И дома у тебя клякса лежит неучтенная…
— Стоп! — скомандовал Игорь Королеву. — Не было такого. Кляксу я сдал под роспись. Вы еще, господа, Дашу на меня повесьте.
— Ну зачем же Дашу? — сказал Дядя ласково. — Дашу тогда мои драгоценные «гестаповцы» замочили. С перепугу.
У Игоря непроизвольно отвалилась челюсть. У Королева тоже.
— Э! Мужики! Вы что? Я пошутил! — встрепенулся Дядя. — Честно, пошутил. Не было Даши. Ну не было!
— Тогда и кляксы не было, — сказал Игорь.
— Я тебя что, прошу ее сдать? — отмахнулся Королев. — Тебе сказали добыть хотя бы снимок. А ты приволок живую вещь. Целых две. Ну и зажал одну. Бывает.
— Ты только с ней поосторожней, — попросил Дядя. — Это все-таки не игрушка, а штуковина неустановленного происхождения. Ты ею что, от похмелья лечишься? С перепоя под язык?
— Под подушку кладу, — сказал Игорь хмуро. Кляксу, сгусток теплой и дружелюбной темноты размером с шарик для пинг-понга, он добыл при таких печальных обстоятельствах, что шутить на эту тему не хотелось. Спецотдел охотился за кляксой несколько лет кряду и нашел ее не в том месте и не в то время. В одном из государств «третьего мира» и на час раньше конкурирующей иностранной фирмы, которая повела себя бестактно, кинулась в погоню и открыла пальбу. Это было как в фильмах про войну, потому что оперативники, прикрывавшие Игоря, начали по двое отставать, чтобы задержать преследователей. К точке подхвата вышли только Игорь и старший группы, который отвечал за него до конца и бросать не имел права. Фамилия старшего была Шнейдер.
— Ладно, — вздохнул Игорь. С кляксой его здорово поддели. — Взяли вы меня за ошейник, ничего не скажешь.
— Ты работай с ней, работай, — сказал Дядя. — Только Москву не взорви. Считай, я дал санкцию. Научники все равно со своей так и не смогли разобраться.
— Научники вряд ли ее поймут. Скорее она у них взорвется, чем у меня. Я ее люблю, ей со мной комфортно. С кляксой вообще не ученые должны разбираться. Точнее, не нормальные ученые, а… Не знаю кто. Экстрасенсы, может быть.
— Не ты первый до этого додумался. Мы как раз собираемся ввести биоэнерготехнолога в их группу. Ты полагаешь, она живая? В смысле — разумная?
— Мне все кажется, что да. Примерно на уровне собаки. Но я к ней слишком привязан. Скорее это самообман.
— Поживем — увидим. Так ты, я понимаю, согласен? — прищурился Дядя.
— Я не хочу ждать от вас прямого конкретного приказа. Считайте, что оказанное мне доверие оценил и с любезной просьбой милостиво согласился. А про шантаж забудем.
— Подставляться не надо, — посоветовал Королев. — Осторожнее надо быть. Думать надо головой. Не создавать для шантажа поводов.
— Да ладно! — бросил ему Дядя. — Сколько раз мы с тобой подставлялись, я уж умолчу. За давностью лет. А он бы и так согласился.
— Я бы согласился, — кивнул Игорь. — У меня ведь нет какой-то веской причины для отказа. Кроме страха разве что. Я все-таки не оперативник, я аналитик. И в спортзал не хожу.