— Поехали, может быть, доберемся до избушки на курьих ножках, — предложил я.
— А разве такие бывают? — удивилась Матильда.
— В России все бывает, даже молочные реки с кисельными берегами, — серьезно ответил я. — Найдем избушку, поселимся в ней, и будем жить одной любовью!
Впрочем, кроме любви, нам очень не помешало бы добыть немного еды. После вчерашнего ужина «от маркитантки» есть пока не хотелось, но время приближалось к обеденному, и эта проблема неминуемо должна была выйти на первый план. Как говорится, «любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда».
По тропе мы ехали гуськом. Матильда сзади меня, отстав на полтора крупа лошади. У меня же, наконец, появилась возможность подумать о своем будущем. Увы, оно представлялось таким туманным, что я сразу же постарался отвлечься от грустных мыслей. Самое неприятное, у меня пока не было никаких перспектив выбраться из этой эпохи. В лучшем случае, вернуться домой я мог на «генераторе времени», замаскированном под могильную плиту в городе Троицке, но одна мысль опять методом «тыка», скачками, перемещаться в будущее, вызывала отвращение. Уж лучше оставаться в девятнадцатом веке, чем попасть в какую-нибудь индустриализацию, коллективизацию или Сталинскую пятилетку.
— Как ты думаешь, мы скоро приедем? — окликнула меня Матильда, когда ей надоело молчать.
Куда она предполагает приехать, конечно, не уточнила.
— Скоро, — ответил я.
— А волки и медведи здесь есть? — спустя минуту спросила она.
— Должны быть, — ответил я, — только в такое время года они вряд ли на нас нападут.
— А если нападут, что мы будем делать?
— Убьем и съедим, — ответил я. — А что это ты медведей и волков вспомнила?
— А один вон там из кустов выглядывал, — спокойно сказала она.
— Где там? — быстро спросил я, натягивая повод.
— Там, — Матильда повернулась в седле и показала пальцем на густой кустарник. — Наверное медведь, он такой большой, бурый и лохматый.
— Сейчас посмотрю, что это за медведи здесь по кустам прячутся, — сказал я, соскальзывая с лошади. — Подержи коня и оставайся на месте.
— А зачем нам медведь? — поинтересовалась она, подъезжая вплотную.
— Кушать его будем, это вы французы любите лягушек, а мы русские предпочитаем мясо, — нарочито шутливо ответил я, чтобы ее зря не пугать. — Возьми повод и держи наготове пистолет.
Я вытащил из седельной сумки пистолет капитана Леви, взвел курок и передал его Матильде. Она осмотрела оружие и осталась им довольна.
— Стреляй только в крайнем случае! — на всякий случай предупредил я. — А то меня еще подстрелишь.
Оставив ее на тропе, я со вторым пистолетом и саблей наголо, укрываясь за деревьями, побежал к кустам. На медведя я, честно говоря, не рассчитывал. Не такие это звери, чтобы попусту подсматривать за проезжими. До нужного места было метров пятьдесят. Я подкрался и затаился перед самыми кустами. Медведя слышно не было. Тогда я лег на палую листву и посмотрел, что называется по низу. Совсем близко от меня в просвет между стволами виднелись ноги сидящего на корточках человека. Он был обут в лапти, потом я разглядел его ноги в серых, домотканого полотна, холщевых портках, Кажется, мужик был здесь один. Во всяком случае, никого рядом с ним я не увидел.
— Эй, ты что тут делаешь? — громким шепотом, спросил я.
— Тише ты, анафема, — отозвался крестьянин, — в лесу хранцузы! Упаси Боже, услышат!
— Какие еще французы, — ответил я, вставая с земли и отряхивая с панталон приставшую прелую листву, — выходи, не бойся!
— Ты что, шумишь, — сердито ответил он, — я их только что своими глазами видел. Двое на лошадях!
— Это были мы, с товарищем, — успокоил я его. — Не бойся, мы русские, просто украли у французов форму.
— Ишь ты, у хранцузов украли! — уважительно сказал мужик и, наконец, поднялся на ноги.
Было он довольно молод с окладистой бородой, ветхом армяке и в медвежьей шапке. Теперь мы оказались друг против друга и с любопытством друг друга рассматривали.
— Правда, наш! — определил он. — А я смотрю, хранцузы по лесу на конях разъезжают. Вот думаю, попадутся нашим мужикам. Только чтобы беды не было!
— Вы что, от французов в лесу прячетесь? — спросил я.
— А то! Их на всех дорогах видимо-невидимо. Даже и не знал, что в ихних краях столько народа живет. А какие все черные, да страшные, не приведи Господи!
— А нам с вами переждать можно?
— Это как староста скажет. Скажет, что можно, милости просим, а нет, так не обессудьте. Он у нас мужик сурьезный.
— Ты нас к нему не проводишь? — попросил я. — А то мы с товарищем ваших мест не знаем.
— Почему не проводить? Можно и проводить, только, вдруг, пока я тобой валандаюсь, аккурат, хранцузы нагрянут?
— А если я тебе денежку дам? — предложил я, правильно поняв паузы, которые он делал между словами.
— Денежку? — переспросил крестьянин. — А не обманешь?
— Не обману.
— А побожись!
— Ей богу! — поклялся я.
— Тогда чего ж, тогда и проводить можно.
Мы вышли из кустарника, и пошли к ожидавшей на тропе Матильде.
— Вот он твой медведь, — представил я ей мужика, — он отведет нас к крестьянам, они здесь в лесу прячутся от французов.
— Нет, что нам прятаться, — поправил меня часовой. — Мы просто так на случай, сюда пришли. Мало ли что может приключиться. А так все у нас путем.
Он внимательно осмотрел Матильду и спросил:
— Ты барин, никак, тоже из наших будешь?
— Из наших, — подтвердил я. — Ну, что пошли, герой? Звать-то тебя как?
— Филатом кличут.
Мужик пошел впереди, а мы на лошадях поехали следом. Он, видимо, так намолчался в лесу, что очень хотел поговорить с новыми людьми, несколько раз замедлял шаги, оборачивался, но так и не придумал что сказать.
Крестьянский табор оказался поблизости, о чем возвестил запах дыма. Филат свернул с тропы, мы спустились в небольшой овражек, и оказались в древнем кочевом поселении. Нас кто-то заметил, и предупредили свистом жителей. Из покрытых еловым лапником шалашей выползали люди. Народу тут оказалось довольно много, полные семьи с малыми детьми.
Наш проводник подвел нас к старосте, пожилому мужику с иконописным лицом и длинной, седой бородой. Тот явно испугался вооруженных людей во французской форме и сердито глянул на часового. Мы поклонились и поздоровались по-русски.
— Так что, Иван Михеич, — доложил Филат, — тут вот в лесу люди незнакомые показались, просили к тебе проводить. Ты уж не обессудь, они не антихристы, а по-нашему понимают.