Кругом кипела обычная рыночная жизнь, и на нас никто не обращал внимания. Мы оба были не в том состоянии, чтобы начинать следствие, и я выбрал единственное возможное тогда решение — отправиться домой привести себя в порядок и потом вернуться назад во всеоружии.
— Ты можешь идти? — спросил я Ваню, помогая ему подняться.
— Не знаю, меня сзади чем-то ударил, — виновато ответил он. — Их было вон сколько! А где Наташа?
— Не знаю, сейчас поехали домой, потом вернемся разбираться.
Так мы побитыми и вернулись домой. То, что Наташа не сопротивлялась и никак не протестовала, когда на нее напал неизвестный мужчина, говорило о том, что она как-то связана с пьяным здоровяком. На пропавшего жениха он никак не тянул, скорее можно было предположить, что это ее разгульный папаша. Тогда становилось понятна и его, и ее реакции на нежданную встречу. Непонятно было, что в этом случае нужно делать любовнику, то есть мне.
— Если б меня не ударили под дыхало, а потом сзади, я бы им задал! Ничего, мы с ними еще встретимся, тогда посмотрят! — запоздало начал хвастаться рында.
— Мойся и чисть одежду, — сказал я, не поддерживая его реваншистские мечты. — Скоро едем назад.
Ситуация была самая, что ни есть дурацкая. Не царю же или Разбойному приказу было жаловаться на нападение на нас в самом центре города. Оставалось разбираться самому. Однако у меня после двух дней активной жизни был такой разукрашенный синяками побитый фасад, что скорее я сам должен был вызывать подозрение. Однако времени на лечение у меня не было. Пока я буду приводить себя в порядок, деньги и сабля уплывут так далеко, что потом найти их будет практически невозможно. Самым правильным и эффективным было расследовать преступление по горячим следам.
Переодевшись в свой старый камзол и прихватив денег из отощавшей мошны, мы с Ваней поскакали назад, все те же Охотные ряды. Времени после драки прошло часа три, так что когда я вошел в лавку, возле которой произошел инцидент, ни хозяин, ни два его приказчика меня не узнали. То, что такое может случиться, я подозревал, обычно никто не хочет влезать в чужие криминальные разборки. Однако на всякий случай попытался попросить помощь у свидетелей.
— Ничего не знаю, ничего не видел! — твердо сказал тамошний купец. — Может, это ты сам все придумал, а теперь на людей наговариваешь.
Я никого не обвинял, только спросил, не видел ли он или его люди, кто забрал мои кошелек и саблю, поэтому такая своеобразная позиция купца навела на подозрение, что с ворами не все так просто. Скорее всего действовали местные авторитеты, с которыми купцу нет резона портить отношения.
— И вы ничего не видели? — обратился я к двум его приказчикам.
Те дружно, но отрицательно замотали головами.
— Жаль, — сказал я, — я бы тому, кто что-нибудь видел, хорошо заплатил…
Живец затрепыхался во внимательных ушах молодых парней со смышлеными лицами.
— Пойду, спрошу еще кого-нибудь, может быть, найдутся желающие заработать, — добавил я для их сведения, и вышел из лавки, ожидая, чем моя ловля кончится. Не успели мы отойти и двадцать шагов, как показался один из приказчиков.
— Эй, идите сюда, — тихо проговорил он, вскоре догоняя нас с Ваней.
Мы свернули за какой-то лабаз. Парень подошел, осмотрелся и, соблюдая повышенную конспирацию, встал к нам спиной. Получилось это у него как встреча разведчиков в старинном шпионском фильме.
— Сколько дашь? — не глядя на меня, спросил он.
— Смотря, что ты видел, если будет того стоить, даю пол-ефимки.
— Все видел, и даже знаю того, кто тебя обокрал.
— А тех людей, что на нас напали, знаешь?
— Нет, они не здешние, видел их в первый раз. Но могу сказать, в каком они кабаке гуляли, может, там их знают.
— Хорошо, бери, сколько посулил, если не соврешь, дам еще столько же, — сказал я, вытаскивая деньги.
Плата была более чем щедрая, и парень сразу повеселел.
— Давай сразу ефимку, скажу, к кому за краденым подойти, у нас тут своя воровская артель, атаман все распоряжается. Без его слова тебе все равно ничего не вернут.
Информация того стоила, и я, не торгуясь, расплатился. Приказчик указал и трактир, где, по его словам, всю ночь развлекалась компания здоровяка, назвал вора, срезавшего кошель с двадцатью монетами и другого, того, что увел мою саблю. Последним он назвал местного атамана.
— Иди прямо к нему, может быть, саблю и выкупишь. Только смотри, он мужчина строгий, как бы еще хуже не получилось.
Мы с Ваней первым делом пошли узнавать о наших обидчиках. Кабак, в котором они гуляли, был самым обычным. По обеденному времени народа там было много, и на нас никто не обратил внимания. Мы устроились в дальнем углу, и я заказал здешнее «порционное блюдо», которое ели все посетители, тушеную требуху. Половой, замызганный до неприличия молодой человек со смазанными древесным маслом и оттого прилизанными волосами, принес две миски с этим сомнительным деликатесом и половину каравая ржаного хлеба. Виду нас с Ваней был самый затрапезный, потому и внимание он нам оказал соответствующее. Однако лежащие на краю стола мелкие серебряные монеты неожиданно приковали рассеянный взгляд полового, и мы, их владельцы, удостоились его благосклонного внимания.
— Деньги, — как бы, между прочим, намекнул половой, опираясь рукой о стол в непосредственной близости к монетам.
— У вас тут всю ночь гуляла компания, ты знаешь, кто они такие? — не поддержав разговор о деньгах, спросил я.
— У нас тут многие гуляют, всех не упомнишь, — индифферентно глядя в пространство, поделился парень. — Деньги на столе — плохая примета…
— Если назовешь, кто они такие, можешь их забрать, — сказал я.
— Которые дрались? — уточнил он.
Я не знал, кто тут у них дрался, потому просто описал напавшего на нас человека:
— Такой здоровый, мохнатый в синем кафтане, и с ним человек десять людей, по виду холопы.
— Боярин бывший? — тотчас сориентировался он. — Требухин?
Кажется, с требухой нам сегодня крупно везло. Впрочем, такая фамилия объясняла сдержанность Наташи относительно информации о своем родовом величии. О русских аристократах с такой невзрачной фамилией я никогда не слышал.
— Наверное. Ты про этого Требухина что-нибудь знаешь?
— А что о нем знать, — лениво сказал половой, пододвигая ладонь непосредственно к монетам.
— Ну, хотя бы где он живет.
— Хочешь узнать, где он живет? — переспросил он, воздев взор к низкому закопченному потолку.
Я положил на стол еще одну монету.
— Недалеко он живет, аккурат в Подливках, по дороге в Ярославль, — пока половой говорил, все монеты каким-то таинственным образом исчезли со стола. — А в Престольную явился дочь искать, она из дома сбежала.