Первым стал аплодировать сияющий мистер Патерсон, а за ним и все остальные, кроме Альфреда, который встал с опозданием. Когда другие уже поднялись, он только отодвигал стул. Когда все захлопали, он принялся поправлять галстук и тереть золотые пуговицы. Хлопнул в ладоши он только раз, когда аплодисменты уже стихали, и одинокий этот хлопок был похож на звук лопнувшего шарика.
Лу обошел стол, принимая рукопожатия, поцелуи, хлопки по спине и отвечая на них. Когда он добрался до Альфреда, тот уже успел сесть, но протянул Лу вялую потную ладонь.
— А-а, герой дня! — радостно воскликнул мистер Патерсон, тепло пожимая Лу руку и похлопывая его по плечу. Потом он отступил назад и с гордостью оглядел Лу: так мог бы глядеть дед на своего внука в день его первого причастия — с восхищением и гордостью.
— Нам с вами потом надо будет поговорить, — сказал мистер Патерсон, когда еще продолжался общий разговор. — Вы, конечно, знаете, что после Рождества намечаются кадровые перестановки. Это ведь давно уже не секрет. — Говорил он с важностью, подчеркивая свое уважительное отношение к Клиффу.
— Да, — заговорщически кивнул Лу. Втайне ему льстило, что его так доверительно посвящают в тайну, несмотря на то что тайной она уже не являлась.
— Ну, поговорим, да? — решительно сказал мистер Патерсон и сел среди сменившего болтовню общего молчания.
Чувствуя себя как на крыльях, Лу сел, совершенно не способный включиться в обычные утренние разговоры. Краем глаза он видел, что Альфред, подхватив реплику мистера Патерсона, что-то говорит.
— Ты выглядишь утомленным, Лу, что, праздновал вечером, что ли, допоздна? — спросил его коллега.
— Да нет, просто из-за дочки почти не спал. Рвало ее, и жену тоже рвало, так что всю ночь на ногах провел. — И он улыбнулся, вспомнив, как укрывал Люси одеялом, вспомнив ее закрывавшую пол-лица густую челку.
Альфред громко захохотал, и в комнате раздалось его тяжкое сопение.
— У моего сынишки тоже это было на прошлой неделе, — не обращая внимания на хохот Альфреда, сказал мистер Патерсон. — Видимо, зараза какая-то носится в воздухе.
— Да, похоже, зараза какая-то, — повторил Альфред, косясь на Лу.
От Альфреда исходили волны враждебности, он так и пышел ею, она курилась над ним, как марево над шоссе, проложенном в пустыне. Враждебность сочилась из него, искажая пропорции окружающих предметов, и Лу казалось удивительным, что сидевшие за столом этого вроде не замечали. Лу даже жалко его стало, настолько потерянным и испуганным, видно, он был.
— Не только меня вам следует поздравить, — сказал Лу, — Альфред тоже работал над нью-йоркским контрактом и очень много сделал для него.
— Точно! — Альфред так и просиял. К нему вернулась его обычная уверенность. Он поигрывал галстуком — жест, вызывавший у Лу беспокойство. — И было так приятно, что Лу все-таки присоединился к нам под конец и видел, как я все это провернул.
Сидевшие за столом засмеялись, а Лу ощутил боль — удар перенес его в другое место, когда боль его была такой же острой. Звался он тогда Алоизиусом, было ему восемь, и играл он в футбол с мальчишками. Когда до конца матча и финального свистка судьи оставалось всего несколько минут, он украл у команды эти минуты, потому что один из его товарищей по команде, злившийся на него за то, что Лу забил больше голов, чем он, ударил его ногой в пах, отчего Лу, охнув и переменившись в лице, рухнул на колени и чуть не потерял сознание от тошнотворной боли, которую причинял даже не столько сам удар, сколько факт, что ударил его свой же товарищ и по причине столь низкой. Лу весь в поту катался по траве и прикрывал ладонями промежность, мучаясь нестерпимой досадой, в то время как другие игроки команды толпились вокруг и, глядя на его мучения, подозревали в притворстве.
— Ну, заслугу Альфреда мы уже отметили, — сказал, не поднимая глаз, мистер Патерсон, — но провести две сделки одновременно… Лу, как вам это удалось? Нам всем известна ваша способность всюду успевать, но здесь вы превзошли самого себя в потрясающем умении распределять время и в мастерстве переговорщика.
— Да, умение потрясающее, — согласился Альфред. Сказано это было шутливо, но в тоне его чувствовался яд. — Почти невероятно и, может быть, даже неестественно. Откуда взялась такая скорость, Лу?
Послышались нервные смешки, покашливание, а затем все стихло. Мистер Патерсон разрядил обстановку, начав совещание, но дело было сделано — зерно сомнения брошено. После слов Альфреда в воздухе повисло напряжение. Всеобщий восторг сменился легким недоумением, в голове каждого застрял вопрос, и впредь при каждом упоминании имени Лу или его достижений сознательно или бессознательно сомнение оживало, росло и тянуло из грязной почвы свой безобразный росток.
За все старания в ущерб домашним делам и праздникам, за ранние вставания, торопливое чмоканье Рут в щечку ради долгих и прочувствованных рукопожатий с чужими людьми в офисе он наконец-то получил свое. Аплодисменты и рукопожатия в течение двух минут. А затем — росток сомнения.
— У вас такой довольный вид, — заметил Гейб, кладя пакет на соседний стол.
— Гейб, дружище, я обязан вам таким счастьем! — Вернувшись с совещания, Лу сиял и, кажется, был готов броситься на шею Гейбу. — А нельзя ли мне… — Он понизил голос. — Получить обратно тот пузырек, а? Утром я был просто усталый и раздраженный, не знаю, какая муха меня укусила, ведь я же, разумеется, верю в лекарства на основе трав!
Гейб не отозвался. Он продолжал молча раскладывать по столам все новые пакеты, а Лу следил за ним с выражением надежды на лице — так ожидающая прогулки собака ждет, когда хозяин возьмет в руки поводок.
— Дело в том, что, думаю, мне понадобятся еще такие штучки, и лучше побольше, знаете ли. — И он подмигнул Гейбу.
Гейб как будто смутился.
— Клифф не вернется, — еще тише и пряча волнение, проговорил Лу. — Он совсем с катушек слетел.
— А-а, это тот бедняга, у которого был нервный срыв, — сказал Гейб, не прерывая своего занятия.
— Да! — чуть не взвизгнул от возбуждения Лу. — Только не говорите никому того, что я вам сказал!
— Насчет того, что Клифф не вернется?
— Да, и потом… — Он оглянулся по сторонам. — Есть и еще кое-что. Возможно, новая работа наклевывается, и не просто повышение. Значительная прибавка в жалованье. — Он растянул губы в улыбке. — Мистер Патерсон собирается скоро говорить со мной об этом. — Лу прочистил горло. — Словом, что бы он там ни припас для меня, мне понадобятся эти прелестные травяные штучки, потому что соответствовать моему прежнему рабочему расписанию я больше не могу, иначе мне грозит либо развод, либо гибель.
— А-а, понятно. Вам таблетки нужны. Нет, дать их вам я не могу.
Гейб ушел, толкая свою тележку. А Лу едва поспевал за ним, путаясь у него в ногах, как Джек Рассел, бегущий за почтальоном.