— Лу… — произнес мистер Патерсон, чья рука, протянутая ему, все еще болталась в воздухе.
— Пока, — хрипло выговорил Лу. Потом откашлялся: — То есть счастливого Рождества. — И он пожал руку начальнику.
Едва расставшись с мистером Патерсоном, Лу ринулся к черной лестнице и по ступенькам сбежал в подвал. Там было холоднее, чем обычно, но свет в конце коридора починили, и он больше не мигал таинственно и призрачно. Из-под двери неслись звуки «Домой на Рождество» Криса Ри, отдаваясь эхом от холодных голых стен.
Лу вбежал без стука. Дверь он толкнул ногой, так как руки были заняты коробкой. Помещение показалось ему еще пустыннее, чем раньше. Гейб скорчился во втором проходе, сворачивая спальный мешок и одеяло.
— Привет, Лу, — не оборачиваясь, сказал он.
— Кто вы такой? — дрожащим голосом возопил Лу, ставя на полку коробку.
Гейб распрямился и вышел из прохода.
— Ну вот, — медленно сказал он, оглядывая Лу с ног до головы, — неплохое начало беседы! — Он покосился на стоявшую на полке коробку и улыбнулся. — Это подарок мне? — негромко осведомился он. — Ну зачем вы беспокоились… — И он шагнул вперед, чтобы взять коробку, в то время как Лу попятился, со страхом глядя на него.
— Хм, — хмыкнул Гейб. Потом взглянул на завернутую в подарочную бумагу коробку: — Можно открыть сейчас?
Лу не ответил. Лицо его лоснилось от пота, глаза настороженно бегали, следя за каждым движением Гейба.
Гейб не спеша, аккуратно разворачивал идеально завернутую бумагу. Осторожно, начиная с концов, снял с нее клейкую ленту, стараясь не порвать бумагу.
— Люблю делать подарки, — сказал он и тем же небрежным тоном продолжал: — А вот получать их мне доводилось нечасто. Но вы — другое дело, Лу. Я всегда так думал. — Он улыбнулся Лу, потом развернул коробку и открыл подарок — электрообогреватель для его подсобки. — О, очень предусмотрительно с вашей стороны. Спасибо. Он будет согревать меня на следующем из моих биваков, но не здесь, потому что, к несчастью, я съезжаю.
Лу прислонился к стенке, отодвинувшись от Гейба как можно дальше, прежде чем вымолвить дрожащим голосом:
— Таблетки, что вы мне дали, были от головной боли.
Гейб продолжал разглядывать обогреватель.
— Подозреваю, что вы узнали это от мистера Патерсона.
Ответ ошеломил Лу, который ожидал, что Гейб начнет спорить и отрицать сказанное.
— Альфред отыскал их в помойке и передал мистеру Патерсону.
— Вот подлец какой! — покачал головой Гейб и улыбнулся: — Старина Альфред в своем репертуаре! Я это предполагал. Что ж, можем присудить ему несколько очков за упорство и последовательность. Он, кажется, всерьез вознамерился не допустить вас к новой должности, правда?
И, не дождавшись от Лу ответа, он продолжал:
— Бьюсь об заклад, что кляуза, с которой он притащился к мистеру Патерсону, не очень-то ему помогла. Ведь так?
— Мистер Патерсон уволил его, — негромко сказал Лу, все еще пытаясь понять, что к чему.
Гейб улыбнулся, не выказав ни малейшего удивления, но с довольным видом — довольный в том числе и самим собой.
— Расскажите мне, что это за таблетки. — Лу чувствовал, как дрожит его голос.
— Ладно… Это была упаковка таблеток от головной боли, купленная мной в газетном киоске. Но соскрести с них маленькие буковки оказалось очень непросто. Видите ли, в наши дни почти на всех таблетках есть эти знаки.
— Кто вы такой?! — воскликнул Лу, и в голосе его был неподдельный ужас.
Гейб вздрогнул, и лицо его выразило озабоченность.
— Я теперь внушаю вам страх? Из-за того, что выяснилось, что вас клонировали вовсе не таблетками? Господи, что творят люди с наукой! Хватаются за нее, готовы поверить в любые научные открытия, в любые новинки — таблетки от того, от другого. Похудеть — таблетки, отрастить новые волосы — таблетки, и так без конца. Верят во что угодно, как сумасшедшие. — Он покачал головой. — Если бы чудеса можно было записать при помощи химических формул, люди веровали бы в них с большей готовностью. Прямо руки опускаются! Мне пришлось сослаться на таблетки, Лу, потому что иначе вы бы мне не поверили. И ведь я оказался прав, не так ли?
— В каком смысле «не поверил бы вам»? Кто вы, возьми, на самом-то деле? И что это все за петрушка?
— Но теперь-то, — сказал Гейб, грустно глядя на Лу, — все по-моему, ясно?
— Ясно? Мне? Наоборот — все окончательно запуталось!
— Таблетки были лишь стимулятором. Стимулятором сознания. Вспомогательным средством. — Он улыбнулся.
Лу потер себе лицо — усталый, сбитый с толку, напуганный.
— Они были нужны, чтобы дать вам шанс, Лу. Получить шанс заслуживает каждый. И даже вы, что бы вы ни считали по этому поводу.
— Шанс? Какой шанс? Шанс на что? — выкрикнул он.
От следующих слов Гейба у него побежали мурашки по коже и захотелось немедленно бежать домой, к семье.
— Брось, Лу. Ты же это знаешь.
Это были слова Рут. Гейб повторил их! Лу затрясло, как в лихорадке, а Гейб между тем продолжал:
— Шанс побыть в кругу семьи, шанс узнать родных получше, прежде чем… ну, просто побыть с ними.
— Узнать их получше, прежде чем что? — спросил Лу на этот раз очень тихим голосом.
Гейб не ответил, он отвел глаза, посчитав, что и без того сказал слишком много.
— Прежде чем что? — вновь выкрикнул Лу, надвигаясь на Гейба.
Гейб молчал и лишь сверлил Лу своими ясными синими глазами.
— Им что, грозит опасность, с ними что-то случится? — Его голос задрожал, он был на грани паники. — Я так и думал! Я боялся этого! Что с ними будет? — Он скрипнул зубами. — Если вы что-то сделали с ними, я вас…
— С вашей семьей, Лу, ничего не произошло, — произнес Гейб.
— Я вам не верю! — в панике воскликнул Лу и выхватил из кармана свой «Блэкбери». Взглянул на дисплей — пропущенных звонков не было. Он быстро набрал свой домашний номер, одновременно пятясь из подсобки. Окинув Гейба напоследок злобным взглядом, он повернулся и бросился бежать.
— Не забудьте пристегнуться, Лу! — крикнул вслед ему Гейб, и этот крик раздавался у него в ушах, пока Лу со всех ног мчался к подземной парковке. Поставив «Блэкбери» на автодозвон, Лу на бешеной скорости выехал с парковки. По ветровому стеклу барабанили тяжелые капли дождя. Включив «дворники» на предельную мощность, он выехал на пустынную улицу и нажал на акселератор. Предупредительные сигналы непристегнутого ремня безопасности из-под сиденья становились все громче и громче, но от волнения он их не слышал. Колеса «порше» чуть скользили на мокром асфальте объездов возле набережной, а потом на Клонтарф-Коуст-роуд, ведущей к Хоуту. Над морем высились красно-белые трубы электростанции, они вытянулись вверх на 680 метров и были похожи на два огромных пальца, грозящих Лу. Дождь припустил не на шутку, и видимость была плохая, но Лу ездил здесь всю свою жизнь, и единственной его задачей было поскорее проскочить узкую полоску суши, отделявшую его от его семьи. Было половина седьмого, и совсем стемнело. Народ в основном был либо у мессы, либо сидел по пабам, перед тем как разложить подарки и выставить стакан молока с куском рождественского пирога Санте и несколько морковок его водителю. Семейство Лу сидело дома за ужином, к которому Лу обещал подъехать, но на телефонные звонки оно не отвечало. Лу бросил взгляд на «Блэкбери», проверяя, включен ли он, и на секунду отвлекся от дороги. Машина вильнула и выехала на среднюю полосу. Встречная машина громко просигналила, и он поспешил убраться на свою полосу. Он промчался мимо отеля «Морской» в Саттон-Кросс, там все гудело от праздничных приготовлений. Видя, что дорога свободна, он поднажал. Машина, как вихрь, пролетела Саттонскую церковь, школу и выехала на взморье, где на фасадах уютных домиков в окнах горели свечи, сверкали рождественские деревца, а на крышах болтались Санты. На подъемных кранах, окаймлявших береговую линию Дублинской бухты, были зажжены лампочки иллюминации. Распрощавшись с бухтой, он въехал на круто забиравшую вверх дорогу к дому. Дождь лил как из ведра, сплошной стеной закрывая обзор. Ветровое стекло запотело, и он наклонился, чтобы протереть его рукавом своего кашемирового пальто. Он жал на кнопки приборной доски в надежде улучшить видимость. В уши назойливо лез сигнал ремня безопасности, а стекло запотевало тем больше, чем жарче становилось в салоне. Но он не сбавлял скорости, подгоняемый писком мобильника и желанием скорее оказаться дома, с семьей, желанием, пересиливавшим все прочие эмоции. Добраться до своей улицы заняло у него лишь двенадцать минут быстрой езды по пустынным дорогам.