Погруженные в проблемы ежечасного выживания люди не очень-то размышляли на тему: а что потом? Вот тем же летом? Запасы уже все закончатся, а новых, увы, еще не будет — просто неоткуда им взяться. Об этом пока не думали… может быть, надеялись, что все наконец кончится?
А Максим все же размышлял — о странных мирах-мороках, о цветиках-семицветиках. Может быть, именно в этих мороках и есть какой-нибудь выход?
Рассудив таким образом, как-то поутру Тихомиров отправился на рынок, сказав Олесе, чтоб ждала только к вечеру — мол, дела. Погода выдалась солнечная — подернутое желтоватым туманом небо отливало золотом, стоял легкий морозец, градусов пять, не больше. Тем не менее попадавшиеся навстречу люди все, как один, выглядели суровыми и озабоченными — никому не было никакого дела до природных красот, исключая разве что детей — те весело носились с горки на санках и лыжах.
Вот за лыжами-то Макс и пришел. Поболтавшись по рынку, вскоре нашел то, что искал, — какой-то непонятного вида мужичок продавал и лыжи, и палки, причем очень дешево — за кило моркови.
— Размерчик какой? — Тихомиров тщательно осмотрел лыжи — синие, легкие, пластиковые…
Размер подходил, и Максим хотел уже было совершить бартер, как вдруг… Как вдруг, хлопнув себя по лбу, поспешно отвернулся, ушел… Какой, к черту, пластик в глухих лесах, где никакой лыжни-то нету?! Ну-ка походи на таких узеньких по сугробам? Нет! Не такие нужны лыжи, совсем другие — широкие, надежные — охотничьи.
А вот такие пришлось поискать, да и просили за них не морковь, а полмешка картошки либо две банки тушенки, без разницы, свиной или говяжьей. Макс только плечами пожал — однако, цены!
В рюкзачке за спиной у Тихомирова, конечно, кое-что имелось — карта, компас, три банки рыбных консервов… Вот за две баночки бычков он эти лыжи-то и сторговал! Хорошие, широченные — ходи по любому снегу, ни за что не провалишься.
Максим и пошел — далеко, за город, к самолету Ил-2, что по-прежнему зеленел на постаменте, ярко напоминая о прежних деньках.
Молодой человек добрался до нужного леса часа за полтора — по шоссе тянулся наезженный санный путь, помеченный желтоватыми кучками конского навоза. Как в Средневековье, мать ити! К тому все и шло, к новым Средним векам — люди дичали, сбивались в стаи, шли в услужение к баронам-разбойникам… типа вот того же Микола. Кстати, это ведь его лошади тут…
Услыхав за поворотом ржание, Тихомиров резво свернул в лес. Спрятался за деревьями, наблюдая, как проехал по шоссе конный обоз в шесть больших саней, груженных колотыми дровами. Топливо на ТЭЦ повезли… или на рынок. Дожили, блин, до саней, лошадок…
Пропустив обоз, Максим снова выбрался на дорогу и зашагал дальше. По наезженной колее лыжи скользили хорошо, ходко — и двадцати минут не прошло, как путник уже свернул к Светлому озеру…
И, сделав несколько кругов, ничего конкретного не обнаружил! Разве что нескольких мужиков, заготовлявших лес визжавшими двуручными пилами.
Ни полянки с цветиками-семицветиками, ни мороков… Ничего! Видать, придется ждать до весны, когда эти самые цветики-семицветики распустятся. До весны…
В городке все ее ждали, надеялись — неизвестно на что.
Плюнув, молодой человек подкрепился купленными на базаре пирожками с картошкой и, чуть передохнув, зашагал обратно.
Санный путь, огибая самолет, раздваивался — левая повертка уходила в город, правая — вдоль реки, к ТЭЦ. Там же, справа, виднелось приземистое кирпичное строение — старый молокозавод, ныне превращенный в трактир или шинок. Судя по саням. как груженным, так и пустым, сюда любили заезжать возчики.
Откуда они столько лошадей взяли, интересно? Хотя… кто его знает, чем тот же Микол в прошлой своей жизни занимался? Может, как раз коней и разводил… Ах да — в городе же была конно-спортивная секция. Оттуда, значит, и лошади… Молодец, Микол — подсуетился, прибрал к рукам. Лошадь сейчас — единственный вид транспорта, хотя если бы были трамваи-троллейбусы, то и они бы ходили, но вот не было их — городок маленький, маршрутками обходились.
К шинку Максим, конечно, не стал сворачивать, ни к чему пока было. Шагал себе неспешно в город, причем не очень-то и грустный: отрицательный результат — тоже результат.
* * *
За поворотом уже показались городские дома, сквер… Тихомиров остановился, снял шапку, вытирая выступивший на лбу пот. Улыбнулся, представив, как скоро, меньше чем через час, придет домой, обнимет Олесю… Господи, как хорошо, что они вновь начали жить вместе, как хорошо! Вот уж поистине — не было бы счастья, да несчастье помогло.
* * *
— Эй, мужик! Закурить есть?
Классический этот вопрос прозвучал в вывернувшей из скверика гоп-компании — четверо молодцев лет эдак по двадцати пяти. Наглые, мордастые, ухмыляющиеся. Двое сразу пошли к Максиму, оставшиеся отрезали дорогу — и спереди, и сзади…
— Ну давай, дядя, снимай мешок! И лыжи.
— А мне еще и куртка его нравится… Снимай, мужик, и куртку!
— Да вы что, ребята! — Тихомиров развел руками. — Куртку-то зачем, холодно же, замерзну… Вот вам мешок… И лыжи сейчас сниму…
Бросив парням рюкзак, Макс наклонился к лыжам, краем глаза наблюдая за поведением гопников — те, что стояли рядом, радостно потрошили рюкзачок…
— Ой, Гоша, глянь — консервы! Бычки! Давно бычков не едал!
…остальные находились шагах в десяти…
Отлично!
Хоп!!! Схватив лыжину, Макс коротко, без замаха, ударил одного из гопников острием в пах… Хоп! Другого тут же приложил по лицу — удар пришелся по носу, и разбойник, закричав от боли, тотчас же повалился навзничь… Не тратя ни секунды, Тихомиров приласкал лыжей того, скрючившегося, — ударил изо всех сил по затылку — Средневековье так Средневековье, жалеть он никого не собирался!
Удар пришелся по шее — что-то хрустнуло, и что-то щелкнуло в голове Максима — он бил, бил и бил, а вокруг летели кровавые брызги… Затем с перекошенным лицом обернулся к тем, что остались… Сжимая в руках окровавленную лыжу, пошел, словно единственный оставшийся в живых красноармеец с последней гранатой на немецкий танк…
Гопники дрогнули… Переглянулись. И дружно бросились прочь, позабыв о своих поверженных соратниках.
* * *
Тихомиров пришел в себя, только лишь подходя к подъезду. Нагнулся, вытер раскрасневшееся лицо снегом, немного постоял, подставив лицо вдруг налетевшему ветерку и окончательно успокаиваясь.
Тряхнул головой — ну и денек сегодня! Гопники эти… Откуда и взялись? Впрочем, таких было сейчас много. Хоть та же Ника с ее бандой… В мужской клуб танцевать пошла… да уж, вероятно, ее и взяли — уж кого же еще-то?
Еще подходя к двери, Тихомиров заметил что-то неладное… Дверь-то оказалась открытой! Не нараспашку, конечно, но…
— Олесь! Ты что дверь-то не запираешь? — входя, громко произнес Максим.