Эх, вот еще бы подать какой-нибудь знак Клавдии, чтобы была готова к неожиданностям и соответственно действовала. Хоть какой-нибудь знак… Но как? Ведь пленницу держат не здесь – в доме фениев не должно быть женщин, а в усадьбе родственницы Мада Магройда, рыжей тетки Киату. Да, ничего не скажешь, надежно спрятали. Как бы послать туда Гету?
– Я отдал распоряжения фениям, – входя с улицы, произнес Мад Магройд. – Они немедленно выступят и будут охранять дом Ферадаха и всех, кто там есть.
– А, так они еще не ушли? – обрадовался Юний. – Видишь ли, я хотел бы просить тебя…
– Не слишком ли у тебя много просьб, римлянин?
– Не слишком. Тем более эта никого не затруднит и даже будет тебе выгодна. Вернее, не тебе, а некоей Киату.
Вождь кашлянул:
– Что ты знаешь про Киату?
– Ничего, – пожал плечами Рысь. – Кроме того, что ее очень не любит староста Лугайд. Из-за каких-то там коров или коз.
– Да, я слыхал ту историю. – Мад Магройд хмуро кивнул. – Якобы козы Киату потравили огород Лугайда. Чушь какая-то! Ведь Киату всегда самолично пасет своих коз и тщательно следит за ними. Впрочем, спасибо, что предупредил! – Вождь фениев озабоченно заходил по комнате – полутемной, с круглым очагом в углу, закопченными стропилами, поддерживающими крышу, и земляным полом, застланным свежей соломой.
– Да, надо обязательно послать воинов и туда, обязательно, – про себя бормотал Мад Магройд.
– В доме Ферадаха есть одна служанка, – продолжал Юний. – Кажется, она может поведать Киату кое-что интересное о планах старосты. Пусть поведает.
– Пусть… Тебе-то какая корысть в этой служанке?
– Я хотел, чтобы она попросила за меня богов, просьбы убогих и юных скорей достигнут их ушей. Если у тебя найдется чернила и на чем писать, я бы быстренько набросал слова молитвы.
Услыхав такую странную просьбу, предводитель фианны гулко расхохотался:
– Я же не друид, римлянин! Откуда у меня могут быть принадлежности для письма?
– Ах, да, да… Что ж, тогда пускай замарашка громко поет приятные богам песни. Скажем стихи, те, которым когда-то учил ее я.
– Ну и тупые же у тебя просьбы! – покачал головой Мад Магройд. – Впрочем – изволь.
Он вышел, и теперь уже Юний взволнованно заходил по земляному полу. Эх, если бы все устроилось так, как задумано! Помогите, боги! Юпитер и Юнона, Везуций… Световит, Даждьбог, Мокошь!
Боги вняли просьбе!
Переодетый девчонкой Гета, пришедший в усадьбу Киату вместе с фениями, долго рассказывал хозяйке обо всех происках старосты – причем большей частью отчаянно врал, а потом попросил арфу или свирель. Ничего такого в доме Киату, естественно, не нашлось – пришлось петь без сопровождения, зато громко. Рыжая владелица усадьбы поначалу хотела было прогнать метлой столь громкоголосого гостя, да потом передумала – заслушалась. Хоть и непонятно пела гостья, зато красиво!
А Гета во всю глотку нараспев читал Горация:
Дружба и верность у нас нынче пустые слова
Ах, как опасно бывает хвалить любимую другу:
Он и поверит тебе, он и подменит тебя!
Услыхав знакомые стихи, вздрогнула запертая в темном амбаре Клавдия! В больших зеленых глазах ее вспыхнул огонь надежды.
И еще одна дева, гордая, сероглазая, тоже услыхала песнь, спетую, впрочем, вовсе не для нее.
Наконец настала ночь, волшебная ночь праздника. Веселые, правда, слегка притихшие люди – мужчины, женщины, дети – по широкой тропе шли к Паучьему отрогу, дабы восславить своих жестоких богов. Жестоких – по необходимости, ведь так же жестоки и природа, и жизнь.
Жрец Даймин Дамаргайт ехал впереди на колеснице, запряженной парой белых коней с вплетенными в гривы желтыми листьями священной омелы. Позади него, скованные по трое, шли девять подростков. В глазах их гордость от предвкушения скорой встречи с богами и умершими родичами временами сменялась отчаянием. И в самом деле – кому же хочется умирать? Особенно когда еще только начал жить…
Родители предназначенных в жертву подростков, вовсе не радостные, несмотря на все увещевания жрецов, хмуро шагали следом. Если внимательно присмотреться, то под их плащами угадывалось оружие. Не мечи – пращи, кинжалы, дубинки. Идущий впереди всех светловолосый рыбак Лонан из Брэгг сурово сжимал губы, исподволь пересчитывая фениев. Воинов священного отряда – фианны – было много, слишком много. Ничего! Пусть бунт обернется неудачей, пусть… Зато наверняка удастся подобраться поближе к друиду и пронзить клинком его злобное сердце! Пускай сам ублажает богов. Обернувшись, Лонан ободряюще подмигнул.
За ними шли все остальные – жители окрестных селений и гости, а уж совсем позади, тяжело переваливаясь на деревянных колесах, в окружении вооруженных мечами и копьями фениев поскрипывала большая телега с железной клеткой. В клетке, к удивлению скромно шагающего среди фениев Рыси, находилась не одна девушка, а две. Дочь наместника Клавдия Апеллина… И та гордая дева, с которой Юний когда-то встретился у реки – Айна! Откуда она здесь? Ага, вероятно, Мад Магройд вывез тогда в мешках их обеих – Клавдию и Айну. Волосы Клавдии уже немного отросли и покрывали плечи, но она и так оставалась похожей на мальчика – угловатая, немного нескладная и тем не менее удивительно милая. Испуганный взгляд ее быстро скользил по толпе – девушка явно кого-то искала. Ясно. Значит, удалось-таки Гете подать знак. Теперь уж Клавдия не должна ничему удивляться.
Наконец вся процессия прибыла на место. Ярко горели разведенные младшими жрецами костры. Молодой друид с некрасивым лицом, подбежав к колеснице, приподнял колено и доложил:
– Все готово, о, мой господин!
– Хорошо, Фланд. – Даймин Дамаргайт скривился. Белые одежды его развевались на ветру, словно крылья хищной птицы. – Веди!
Злобно осклабившись, молодой жрец подошел к скованным цепью подросткам и, обернувшись, подозвал остальных друидов.
– Эту троицу – к ущелью, остальных – в клетку, – быстро распорядился он. – И не забудьте про дев, господин сам скажет вам, куда их вести.
Жрецы поклонились – молодые, пышущие здоровьем парни, гордые от сознания собственной значимости. Похоже, Фланд волею главного друида обрел сейчас полную власть над ними и теперь упивался ею. Видно было, что ему нравилось распоряжаться, нравилось чувствовать на себе завистливые и вместе с тем боязливые взгляды, нравилось ощущать свое могущество. Еще бы – он, Фланд, сын нищего старика Гарпиата, нынче друид, помощник богов и провозвестник их воли! Сердце молодого жреца билось в упоении. Фланд бегал от пропасти к клетке, суетился, что-то подсказывал, кому-то что-то кричал.
Месяц зашел за тучу, и, казалось, еще ярче вспыхнули костры, выхватывая из темноты обреченных на лютую смерть несчастных. Рядом с клеткой Юний увидел рыбака Лонана, помахал ему. Рыбак увидел и улыбнулся в ответ.