Что там говорила подсудимая, судья откровенно не слушал, лишь махнул рукой да приказал отвести девчонку к дубу – с той стороны, где начинался обрыв, под которым бушевала река. Сделав пару шагов, Юний осторожно приблизился к кромке берега, глянул вниз – да, страшновато.

– По этому делу судьей пусть будет Тит Нумерий Гавл, – пронзительным скрипучим голосом зачитал крючконосый старик. – Я то есть. Истец – делегировавший мне полномочия Авл Домиций Верула, трибун и доверенное лицо нашего принцепса, Гая Юлия Вера Максимина Цезаря Августа, – имя нового императора судья произнес без запинки. – Ответчик – Ант Юний Рысь, юрист из Августы Треверов, обвиняемый в оскорблении величия цезаря!

Это еще что?! Юний замер. Зачем понадобилось Веруле еще и это? И как гнусно осклабился Эрлоин-трактирщик!

Обвинение в оскорблении величия принцепса – страшное дело, приговор по которому почти всегда один – смерть. Интересно, какие конкретно обвинения будут предъявлены? Заговор с целью свержения императора? Хм… Доказать трудновато. Тогда что еще? Непризнание культа цезаря? Покушение на его жизнь или на жизнь его чиновников? А вот это, последнее… Рысь нахмурился, увидев, как к судье подошел небольшого росточка человек – кругленький, лысый, с большими оттопыренными ушами и редкими усиками. Та самая «крыса» из канцелярии легиона «Августы», как бишь его? Папирий, кажется…

– Уважаемый свидетель, Авл Папирий Мус, имеет слово, – осклабился судья.

Папирий усмехнулся, впрочем, тут же сделал серьезное лицо и, важно поклонившись собравшимся, начал противным скрипучим голосом…

Юний внимательно вслушивался в каждое слово свидетеля. О, боги! Что тот нес! Оказывается, Ант Юний Рысь, юрист, неоднократно приходил к Папирию и с угрозами вымогал у того важные документы. А затем как-то подкараулил ночью и чуть было не убил, хорошо, ему, Папирию, удалось убежать.

– Кроме меня, это могут подтвердить и часовые, и многие другие воины легиона, частенько видевшие у моей приемной этого убийцу! – Интендант с возмущением указал на Рысь. – Слава богам, покушение на мою жизнь не удалось!

– Да, не удалось, – хмуро кивнул судья. – Но не удалось по не зависящим от нападавшего обстоятельствам – благодаря отважности и ловкости уважаемого свидетеля, чуть было не ставшего его потерпевшим, вернее, просто трупом.

Папирий порозовел от похвалы, а Юний лишь мысленно присвистнул – ничего не скажешь, ловко! Поди докажи обратное!

– А теперь слово предоставляется уважаемому Эрлоину из Гретарка, – поощрительно улыбнувшись трактирщику, провозгласил судья.

– Протестую! – тут же выкрикнул Рысь. – Эрлоин, как известно, проживает в деревне, а деревенские жители не имеют гражданских прав!

– Верно, – судья нехорошо улыбнулся. – Только вот какое дело. Эта деревушка, Гретарк, приписана к славному городу Могонциаку то есть, относится к городской округе, а следовательно, и все ее жители имеют права римских граждан. Протест отводится!

– Уважаемый судья и все собравшиеся, – мешая латинские слова с германскими, гулко произнес трактирщик. – Хочу поведать вам об измене! Этот господин, – он зло кивнул на Юния, – вместе с подсудимой девицей привел на нашу землю гнусные шайки алеманов, с которыми неоднократно сносился посредством записок, передаваемых на тот берег моим верным слугой Фредегаром. Преступник и не догадывался, что этого слугу подставил ему я!

– Свидетель Фредегар!

Фредегар, осклабясь, подтвердил все. А потом выступали еще какие-то деревенские парни, разом обвинявшие Рысь в «разбитии статуи цезаря Максимина» и еще в каких-то гнусных деяниях, вроде колдовства и прочего тому подобного.

– Хочу знать, где именно находилась помянутая статуя?! – защищаясь, выкрикнул Юний.

Правда, его никто не слушал. Полностью игнорировали, даже, можно сказать, затыкали рот, так что направленность судилища не вызвала бы никаких сомнений и у менее умного человека, нежели молодой юрист.

Ясно! Говорить ему не дадут, хотя все обвинения, в принципе, можно отвести, нужно лишь только время…

Приговор? Ого! Уже объявляют приговор! А как же право на апелляцию?!

Судья словно бы не слышал…

Смерть! Ну, конечно, что еще может быть по делу об оскорблении величия?!

Смерть… Юнию – по приговору суда принцепса, его слугам и Венте – как германцам – по воле местного суда, который, оказывается, уже прошел чуть раньше…

А воины уже хватают, ломают руки – его, Юния, должны сейчас обезглавить, Венту – распять, остальных – утопить, сбросив с обрыва на каменистое дно. Вот какой-то огромный ухмыляющийся детина с длинным мечом в руках – палач. Все кругом орут:

– Слава цезарю, слава!

Кинулись… Ага, не так-то все просто… Юний выхватил кинжал. Увидев, как его товарищей потащили к обрыву, бросился следом… Нет, еще рано – рвануть за собой Венту… Вот так… А это кто на пути? Странная фигура в украшенном птичьими черепами балахоне. Наверное, старый жрец, о котором рассказывали… Прочь с дороги, старик!

– Куда ты меня тащишь? – кричала Вента.

– Не бойся, – отбиваясь от наседавших левой рукой, на бегу улыбался Рысь.

Добежав до края обрыва, он крикнул своим:

– За мной! Не забудьте Флакса…

И с разбега бросился вниз, увлекая за собою девчонку… Столкнув оробевшего Флакса, бросились следом Армний с Эрнульфом. Как здорово вот так лететь! Захватывает дух! Высотища!

– Куда они? Куда? – бегая по краю обрыва, вопил трактирщик Эрлоин. – Ведь там же камни! Впрочем, они-то нам и нужны…

Глава 11 Апрель 235 г. Правый берег Рейна Скитальцы свободных дорог

…их нравы были дики, и они отличались чрезвычайной отвагой. Они не боялись смерти…

Аппиан. Римская история

И грянул гром! Так, что заложило уши. Впрочем, ни Юнию, ни его клиентам, ни Венте сейчас было не до грозы – они падали с огромной высоты, и Рысь молил богов – лишь бы люди Хизульфа успели убрать камни. Если не успели, то ничего уже нельзя сделать… Лишь бы успели, лишь бы успели, лишь бы…

Ухх! Подняв тучи брызг, Юний с головой ушел в воду… За ним с визгом ухнула Вента… Эрнульф, Арминий, Флакс.

Убрали! Молодцы, успели, все-таки вытащили – не зря Рысь так долго беседовал вчера с деревенским кузнецом Теодульфом, не зря послал к старосте Илмара Два Меча. Не зря! Словно предчувствовал что-то, не доверяя Веруле. Если бы Рысь был один, может быть, он и не придал бы значения своим опасениям. Но Юний отвечал за других – а это было совсем другое дело.

– Уфф! – отфыркиваясь, Рысь вынырнул на поверхность и с удовлетворением увидел, как по сторонам показались головы остальных. Опустил руку к бедру… кинжала не было. Наверное, выронил, когда разрезал веревки, стягивающие руки Венты.