Джоан не вытерпела и, вся дрожа, ворвалась в комнату.

— Ты! — Харви резко повернулся к ней. — Но ты не должна быть здесь!

— Да. Я проспала и опоздала на экскурсию. — Она остановилась, наконец поняв смысл его слов. Это замечание подтверждало ее подозрения. — Так ты специально устроил встречу, зная, что меня не будет?

— Да, — сухо ответил он. — Я не хотел вмешивать тебя в это дело.

— Но я уже замешана в нем, и не хочу оставаться в стороне от вещей, касающихся меня лично. Бел, согласись сделать этот анализ. Харви прав: то, что я услышала о де Месонеро, пугает…

— Ты его не знаешь! — почти плача воскликнула Бел. — Он совсем не такой плохой, каким его рисуют! И он умирает. А эти истории насчет его грубого обращения с женой сплошное преувеличение.

— Он чудовище! — стоял на своем Харви, в его черных глазах сверкала ненависть.

— Нет! И я отказываюсь оставаться здесь и выслушивать откровенную ложь! — в ярости бросила Бел. — Хорошо, я подвергнусь анализу и отошлю вам результаты как доказательство! А ты, если имеешь хоть каплю здравого смысла, — сказала она, обращаясь к Джоан, — ты не позволишь Харви сделать себя соучастницей его смерти! Выясни мотивы его действий и ни на грош не доверяй ему!

7

Тряхнув коротко подстриженными волосами, Бел вылетела за дверь. Эта вспышка неистовства хладнокровной и выдержанной молодой женщины поразила Джоан.

Она сказала что-то о мести. Неужели Харви хочет только этого? У него, без сомнения, были причины желать зла семье де Месонеро. Элойсо, очевидно, был причастен к трагической гибели Маргарет и ее сына в доме Луиса — человека, которого любила жена Харви. Джоан содрогнулась от ужаса. И опустилась на диван, не дожидаясь, пока ей откажут ноги.

— Я должен рассказать тебе о Маргарет, — угрюмо произнес Харви.

— Я знаю о ней…

Она остановилась, услышав, как он шумно и тяжело вздохнул. На мгновение сердце ее окаменело от боли.

— Когда я вчера гуляла в окрестностях, то нашла вещи, которые ты от меня спрятал, — грустно произнесла она. — Портрет Маргарет, твои книги, и… и поняла, что это твой дом. Теперь я знаю, что ты жил здесь. А не в Венесуэле.

— Но я никогда не говорил тебе, что жил в Венесуэле. — С застывшим лицом он присел на противоположный от нее конец дивана. — Ты сама решила так, потому что там живут мои родители. — Он опустил глаза на свои крепко сцепленные руки. — Они уехали в Венесуэлу после окончания следствия по делу о гибели Маргарет и Дика. Просто не могли оставаться здесь.

— Но почему ты ничего не рассказал мне, — укорила она его. — Боялся, что я буду ревновать?

Он, казалось, был озадачен этим вопросом.

— Ревность к любви, которую я испытывал к Маргарет и Дику? Нет, Джоан, причина не в этом. Я никогда не считал тебя настолько ограниченной и эгоистичной.

Она покраснела, потому что на самом деле безумно завидовала той безмерной любви, которую он испытывал к другой женщине.

— Просто я не хотел, чтобы ты узнала о том, что моя семья когда-то была связана с этим островом.

Она медленно повернулась к нему. Что там сказала Бел? «Выясни мотивы его действий».

— Ты делал вид, будто стремишься выяснить, является ли Бел дочерью Элойсо. Но, по-моему, у тебя на уме совсем другое. Поэтому ты и лгал мне… — Она проглотила комок в горле. — И, может быть, лгал во всем, — закончила она хриплым голосом.

— Ну вот! — сердито воскликнул он. — Элойсо уже отравил своим ядом мозг Бел, а теперь дошла очередь и до тебя. Теперь ты сомневаешься в моих намерениях.

— Тогда скажи мне, каковы они, и позволь решать самой, — сказала она, задыхаясь.

— Я хотел, чтобы ты получила то, что, как я полагаю, принадлежит тебе по праву.

Ее глаза сузились. Впечатление было такое, что он опять чего-то недоговаривает.

— А если не принадлежит?

Он пожал плечами.

— Мы с тобой все равно будем счастливы — где бы ни жили, что бы ни делали и кем бы ты ни была. Мне безразлично, дочь ли ты егеря, лорда или…

— Но если мой отец действительно Элойсо Родригес де Месонеро, — осторожно начала она, — то как мы можем жить вместе, если он виноват в смерти твоей жены и ребенка?

— Жены? — Харви, казалось, был искренне удивлен.

Как он притворяется, с грустью подумала она. Мог бы обмануть даже инквизицию.

— Маргарет, — язвительно напомнила она.

К ее негодованию, он как будто удивился еще сильнее.

— Но она не была моей женой. Что за бредовая мысль!

— Маргарет Риордан, — отрезала она. — Ее имя было на табличке под портретом.

— Но это еще не делает ее моей женой, — угрюмо возразил Харви.

Его тон поколебал уверенность Джоан. Может быть, она сделала неверные выводы?

— Я ведь могу проверить, ты знаешь, — предупредила Джоан.

— Как хочешь. Ты просмотрела самое очевидное. Маргарет была моей сестрой.

Джоан откинулась на спинку дивана.

— Твоей сестрой? — Она посмотрела на него с подозрением. — Но ты сказал мне, что у тебя нет ни братьев, ни сестер…

— У меня их нет — благодаря Элойсо де Месонеро.

— О, Харви! — задохнулась она, не в силах произнести ни слова.

— Маргарет была старше меня, но во многих смыслах я относился к ней как к младшей сестре. Когда я стал достаточно взрослым, то счел своим долгом заботиться о ней. Маргарет была слишком жизнерадостна и доверчива, это не принесло ей добра, — добавил он, устремив на нее опустошенный взгляд.

Джоан покраснела от стыда и почувствовала себя мерзко.

— Извини меня, — пробормотала она. — Когда ты в первый раз рассказал мне о ней, я решила, что вы были любовниками.

— Если бы ты только спросила, — простонал он. — Дорогая, извини меня. Но как ты пришла к такому заключению? — недоуменно спросил Харви.

— По тому, как ты говорил о ней, какое у тебя при этом было выражение лица. А когда я увидела портрет… Маргарет была очень красива, — прошептала она, вновь испытав укол ревности.

— Да, — согласился он напряженным голосом.

— О, Харви, я понимаю, почему ты так настроен против де Месонеро, — неуверенно начала она. — Но меня беспокоит сам факт нашего присутствия здесь. Ты не просто хочешь проверить, кто имеет права на плантацию — я или Бел. Тобою движут какие-то иные мотивы — настолько сильные, что ты не поленился привезти меня сюда, на другой край света, чтобы я помогла тебе достичь своей цели. Но какой, Харви?

— Справедливости. — Он сказал это негромко, но в его голосе прозвучала такая сила, что она вздрогнула.