Капитан, оказавшись при деле, совсем переменился. Он сосредоточенно ходил от одной бойницы до другой, орлиным взглядом окидывая предстоящее поле сражения.
— Флешь поставим там. — Как только мы появились, указал он куда-то пальцем.
— Вы никого поблизости не видели? — спросил я.
— Нет, мне до посторонних нет дела.
Кажется, крыша у нашего впередсмотрящего съехала окончательно, он весь погрузился в стратегические планы.
— Позвольте полюбопытствовать, что там делается, — сказал я, занимая место у щели, через которую была видна дорога и кусты близ нее.
— Вы не туда смотрите, флешь будет там.
— Хорошо, я и туда посмотрю, — пообещал я, осматривая предполагаемое место засады. Там действительно были густые кусты с еще не облетевшей листвой, но я никого не увидел.
— Ничего не вижу, — сказал я соратникам.
— Голубчик, вы же не туда смотрите! — заволновался Истомин и потянул меня за рукав. — Позвольте, я вам все покажу.
Пришлось перейти к соседней щели и слушать его бред.
— …бруствер насыплем на два аршина, — бубнил над ухом капитан, — фасы сделаем на десять саженей…
— Вижу! — воскликнул глазастый Ефим, занявший освобожденное мной место обзора. — Двое под кустами!
— Не отвлекайтесь, голубчик! — рассердился капитан, когда я перебил его на полуслове. — Я вам еще не рассказал самого интересного!
— Позже обсудим, где они?
Ефим потеснился и скоординировал направление.
— Оба одеты в красное, видите, сразу же за пригорком, в болоте.
Теперь я увидел и сам.
Два пластуна, погрузившись в болотную жижу, застыли за поросшей желтой травой кочкой.
Если бы не красные спины армяков, я бы их ни за что не разглядел. Несколько минут я наблюдал за действием засады. Оба лазутчика застыли на месте и не шевелились.
Магистр своих людей знал. Это были настоящие пластуны, в которые выбирались лучшие стрелки, ходоки, люди выносливые, способные целые дни проводить в воде, в камышах, среди мириадов насекомых, под дождем или в снегу.
— Да, к ним не подберешься, — с сожалением сказал Александр Егорыч. — За ними болото с топями.
— Отсюда из ружья убить их можно? — спросил Ефим.
Я прикинул расстояние. По прямой до пластунов было метров сто, даже чуть меньше, и попасть из ружья было не вопросом. Однако, звук выстрела предупредит противника, сорвет встречу и разоблачит нашего помощника.
«Была бы у нас винтовка с глушителем», — подумал я и начал думать в этом направлении. Одним из вариантов было стрелять из глубины чердака. Крыша частично поглотит звук, и не будет видно ни вспышки, ни дыма. Если бы еще знать, как это будет выглядеть на практике!
В каком-то фильме я видел вариант одноразового глушителя — пустую пластиковую бутылку из-под воды. А что, если стрелять, надев на дуло ружья керамический горшок?
Идея была абсурдная, невыполнимая хотя бы оттого, что с таким «приспособлением» на стволе ружья нельзя будет точно прицелиться, да и было непонятно, не изменит ли направление пуля, ударившись в твердое дно горшка. «Вот если бы…»
— Александр Егорыч, у тебя есть тыквенные кувшины? — спросил я.
— Тебе они зачем? — удивился хозяин, видимо, заподозрив, что болезнь штабс-капитана оказалась заразной.
— Так есть или нет?
— Кажется, есть.
— Принеси.
— А тебе они зачем понадобились?
— Попробую сделать бесшумное ружье.
— Чего?!
— Неси быстро, сам все увидишь. И проверь, как там наш пленник.
— Ага. Только я что-то не пойму, — попытался вернуться к интересной теме хозяин, уже начав спускаться по лестнице.
— Быстрее, — подогнал его я. — А мы с тобой пока разберем крышу, — обратился я к Ефиму и показал на место в кровле точно напротив пластунов.
Ефим кивнул, и мы начали отдирать дранку. Когда мы аккуратно, чтобы не заметили лазутчики, вынули несколько дощечек, притаившуюся засаду стало видно по прямой линии.
Пока мы возились, вернулся Александр Егорыч с двумя тыквенными кувшинами. Вид у него был протестно-недоумевающий.
— Ты, никак, из них стрелять собираешься? — спросил он, бросая кувшины мне под ноги.
— Собираюсь. Что там наш пленник?
— А чего ему делается! Лежит, как спеленатый младенец!
— Владимир Иванович, — обратился я к штабс-капитану, у вас штуцеры заряжены?
— Зачем же заряжать оружие, пока у нас не готовы фортификационные сооружения? — живо откликнулся он — Это не по правилам!
— Нужно лазутчиков застрелить, чтобы они не разведали наши планы
— Где лазутчики? — заволновался бедный инвалид
— Вон там, прячутся в болоте — показал я в новую бойницу
Истомин подошел и долго глядел в щель. Потом, не говоря ни слова, взял в руки одно из двух ружей и начал его заряжать. Я, отложив на время тыквы, смотрел, как он это делает. Сначала Владимир Иванович, отмерив специальным стаканчиком порох, засыпал его в дуло, после чего утрамбовал шомполом пыж. Пуля для штуцера оказалась конической формы с двумя выпуклостями по бокам.
Он обвернул ее специальной лентой, нужной, чтобы при выстреле зря не расходовались пороховые газы, и, вложив ее в канал ствола так, чтобы шишечки попали в нарезы, забил ее шомполом.
Оснащение нарезного ружья оказалось таким же, что и гладкоствольного, за тем исключением, что пуля вставлялась в нарезы. Не дожидаясь, пока он зарядит и второй штуцер, я начал готовить «глушитель» — прорезал в дне тыквенного кувшина круглую дырку.
— Я им покажу, как шпионить, — решительно заявил штабс-капитан, направляясь с ружьем к прежней щели.
Я его остановил.
— Владимир Александрович, а вы сможете попасть в лазутчиков через кувшин?
— Зачем? — удивился он. — Я и так попаду.
— Нужно попасть не просто так, а вот с этого места, — я указал, откуда, — и еще выстрелить нужно через тыкву.
У Истомина от удивления округлились глаза. Он подозрительно посмотрел на меня, не смеюсь ли я над ним, потом догадался, что у меня не все дома.
— Тебе, голубчик, нужно в церковь сходить и поставить свечку Святой Параскеве Пятнице, она страждущим духом помогает.
— Непременно схожу, как только смогу. Так вы сможете, как я прошу выстрелить?
— Через кувшин? — уточнил штабс-капитан.
— Да, чтобы пуля пролетела через кувшин, — подтвердил я.
— С середины чердака?
— Именно!
— А зачем?