— Как Бог даст. Что же делать, если я не хозяин себе! Придется смириться!

— А вы не боитесь, что магистр сначала ограбит, а потом и убьет вас?

— Нет, что вы, он не посмеет, — торопливо заговорил он. — Да и как ему меня убивать, когда все имение на меня записано! Нет, нипочем не убьет!

— А Екатерину Дмитриевну? Переведет ее состояние на вас, а потом и уберет.

— Упаси Боже, я Улафа за нее умолю, может, беда и минет.

— А если он не умолится?

Моргун замотал головой и отмахнулся от несчастья.

— Не дай Бог, если такое случится! Как же так! Тогда я пригрожу Улафу, что в монастырь уйду, он и сжалится!

Честно говоря, после того, что я узнал, мне стало непонятно, что делать дальше. Не спасать же Кудряшову от любимого и любящего мужа! Возможно, самым правильным было бы оставить все, как есть, и не вмешиваться в чужие дела.

С другой стороны, я не мог прекратить это дело, пока от самой Кати не услышу подтверждения добровольности ее брака. Кто знает, каким путем можно выпытать у человека самые сокровенные тайны! Может быть, ее насильно напоили или вызнали все под гипнозом.

Моргун, между тем, продолжал заклинать судьбу не лишать его «последней отрады», а коли случится беда, то обещал всю оставшуюся жизнь страдать, плакать и каяться.

— Вам не пора возвращаться обратно? — спросил я, уже тяготясь его присутствием.

— Назад? — возвращаясь к реальности, переспросил он. — А вы поедете в Троицк к управляющему?

— Нет, не поеду.

— Но ведь Екатерина Дмитриевна сама вас об этом просила!

— Просили вы за нее, а я могу вам и не поверить. Привезите ее сюда, пусть она сама подтвердит ваши слова, тогда я и подумаю, как поступить.

— Как так сюда! Улаф Парлович нипочем ее не отпустит. Лучше давайте поедем в мое имение вместе, там вы у нее сами все спросите! Поехали хоть сейчас!

— Нет, уж лучше вы к нам.

— Нет, право, Катя будет рада вас видеть! Поехали, господин. — Он опять не вспомнил моей фамилии, замялся и обошелся без имени. — Ну, поехали, что вам стоит!

— Пожалуй, я пока погожу наносить визиты магистру, — ответил я. — Хотя, вполне возможно, на днях и заеду.

— Зачем вам вообще сдался магистр! — продолжил уговоры помещик. — Будьте моим гостем. Енсену о том, что вы приехали, можно вообще не говорить!

— Нет, так не пойдет, зачем же так расстраивать человека. Он узнает, что за его спиной к вам ходят и ездят визитеры, и обидится.

— Вы думаете?

— Не думаю, а знаю, — сказал я, наблюдая, как Моргуну хочется непременно затащить меня в имение, и он крутится, как уж на стекле, не зная, чем можно прельстить.

— Может быть, все-таки поедете? — с тоской в голосе спросил он. — Вам все равно, а мне так нужно, чтобы вы туда приехали!

— Нет, — резко ответил я.

Моргун мне уже окончательно осточертел, да и жаль было тратить не него время.

— Поезжайте назад и скажите тому, кто вас сюда послал, что когда мне будет удобно, я сам его навещу!

— Значит, не поедете? — грустно спросил он. — И уехать не хотите?

— Я вам все сказал, прощайте. Проводи господина Моргуна до ворот, — попросил я Ефима. — И проследи, чтобы он обязательно отсюда уехал. А я пойду проверю заряды для пушки.

— Так у вас здесь есть пушка? — фальшивым голосом через плечо спросил Моргун, подталкиваемый к воротом Ефимом.

— Какая там пушка, не пушка, а одно название, — откликнулся я. — Вот в московском Кремле Царь-пушка, это да! А у нас и в четверть от нее не будет. Иван Тимофеевич, а что за гости к магистру приехали?

— Вам надо, сами у него и спросите! — ответил он, скрываясь за воротами.

Глава 15

— Лексей Григорьич, об чем разговор-то был? — спросил, вернувшись, Ефим.

— Говорит, что хозяйка за него замуж вышла.

— Правда, что ли?

— Похоже, что правда, — невесело ответил я.

— А Марья как?

— Про нее разговор не заходил. Ты не думай, что я о ней забыл, но чем меньше проявляешь интереса, меньше торга будет.

— Оно-то, может, и так, только не по нраву мне все это. Да и барин какой-то худой, и вчерашний не лучше. Кабы чего плохого бабам не сделали.

— А мы их попробуем сегодня выручить.

— Как так?

— Ты вчера не побоялся к ним во двор пойти? Сегодня опять пойдем?

— Почему не сходить, сходить можно, был бы толк.

Все последнее время я только и думал о том, как нашими малыми силами справиться с превосходящим по всем статьям противником. Понятно, что прямое нападение исключалось полностью. Нас в лучшем случае просто перебьют, в худшем изловят и замучают. Нужно было искать иные пути. Пришлось вспоминать историю партизанских войн и пробовать приспособить богатый опыт человечества по взаимному истреблению. Однако, никаких полезных идей отечественные войны не подсказали — у нас были совершенно другие условия и цели. Современный терроризм, вроде палестинского или чеченского, был для меня неприемлем, как говорится, по определению. По моему мнению, он подл по сути. Притом, что от него в первую очередь страдают совершенно непричастные люди. Нужно было искать совсем другой подход к проблеме.

Я бродил по двору, осматривал наши заготовки на случай ночного нападения и неожиданно наткнулся на «свежее» решение. Самое удивительное, что подсказку мне дал сам магистр с его нетрадиционными методами обогащения. Точно таким же способом пополнения партийной кассы пользовались и большевики. Один из них состоял в женитьбе молодых революционеров на богатых пожилых женщинах с последующей экспроприацией их состояния для нужд партии. Говорят, что такой метод поддерживал сам Владимир Ильич.

Вторым способом были налеты или, как их называли сами революционеры: «эксы», или, говоря попросту, грабеж. Самым громким и прославленным «эксом» было нападение в Тифлисе на карету, перевозившую в банк большую сумму денег. Осуществил его легендарный террорист Симон Тер-Петросян по кличке Камо, вероятно, при деятельном участии будущего отца народов, товарища Сталина. Вопрос с экспроприацией решили большевистским путем, просто и эффективно: забросали улицу, по которой ехала карета с деньгами, бомбами. Пока оставшиеся в живых свидетели с ужасом смотрели на груды кровавых тел, разорванных взрывами казаков конвоя и случайных прохожих, деньги изъяли и увезли. Погибло тогда всего-ничего пятьдесят человек. Главное новаторство революционного метода было в том, что оставшиеся в живых свидетели пребывали в шоке и не смогли ничего заметить и запомнить.

— Михаил, — обратился я к подошедшему уряднику, — ты говорил, что сможешь достать порох?