Чуткие и умелые руки невидимого человека все нежнее ласкали кожу, нескромно притрагиваясь к самым чувствительным местам. Мне под сердце подкатился ком, я потянулась навстречу сладкой муке и подо мной закачалась земля…
Где-то краешком сознания я понимала, что это, скорее всего, какое-то колдовство, что в жизни не может быть такого блаженства и на меня хотят напустить порчу, или принудить подчиниться чужой сладостной воле.
Я попыталась очнуться, вернуться в реальность, но желание наслаждения было сильнее меня и, пока надо мной не прошла обволакивающая и захватывающая волна утоленной страсти, я ничего не могла с собой поделать. Когда блаженная острота утихла, я открыла глаза, но никого над собой не увидела.
Ох, как в тот момент мне хотелось повторения чудного сна! Я встала с постели и, даже не накинув на себя платка, шлепая босыми ступнями по прохладному полу, пошла к входной двери. И тогда я услышала незнакомый ласковый голос. Он был такой сладкий, нежный, что напоминал ангельский.
— Хорошая моя, красавица, иди скорее к нам. Ты так хороша, а тебя никто не хочет понять и оценить, ты все время одна и одна, — жалел меня он. — Иди скорее к нам мы все будем тебя любить. Тебе одной так плохо и грустно, а с нами будет хорошо и весело, мы такие добрые, такие ласковые. Тебе здесь все будут рады. Ты такая замечательная, лучше тебя нет на всем свете! Отопри дверь и выйди к нам.
Я хотела возразить, что меня ценит и любит муж, и я его тоже ценю и люблю. Еще я могла сказать, что у нас все хорошо и нам никто больше не нужен, но голос не смолкая говорил и говорил, и я не смогла в его речь вставить в ответ свое даже самое короткое слово.
— Зачем ты грустишь в одиночестве? — шептал он. — Ты такая нежная и прекрасная, тебя ждет большая любовь, прекрасный юноша, он будет ласкать твое прекрасное тело, целовать сахарные уста, нежить прекрасную лилейную выю…
Честное слово, если бы он не злоупотреблял словом «прекрасный» и не назвал мои губы сахарными устами, а шею лилейной выей, не знаю, как бы я поступила. Вполне возможно, отперла дверь и отправилась искать обещанного царевича. Но слащавые слова мне не понравились, наваждение прошло само собой, а голове, что-то щелкнуло, и я удержала тянущуюся к дверному запору руку.
— Скорее, скорее, потом будет поздно, ты ведь хочешь чтобы тебя любили? Тогда поторопись, — бубнил искуситель, но я уже не слушала и вернулась назад в спальню.
Либидо прошло и в теле осталось только ощущение приятной усталости.
— Все сказал? — перебила я ангельский голосок. — Теперь выходи, где ты там прячешься, давай поговорим.
Невидимый говорун замолчал, будто споткнулся на бегу.
— Ну, где ты там? — позвала я. — Покажись, а то я спать хочу.
Он долго не отвечал, потом тяжело вздохнул:
— Ну, почему ты меня не слушаешь? Я только хочу, чтобы тебе стало хорошо!
— Мне и так хорошо, — ответила я.
— Неправда, людям никогда не бывает хорошо, вы все такие несчастные, и одинокие, вас никто не понимает и не ценит.
Я подумала, что он в чем-то прав, меня действительно не всегда понимают и не достаточно ценят. Даже Алеша бывает невнимательным и черствым. Однако говорить на эту тему я не хотела. Перевела разговор на него.
— А кто ты такой? — спросила я.
— Неужели, ты еще не догадалась? — удивился он.
Я догадывалась, кто это может быть, но произносить имя нечистого боялась и ответила обиняком:
— Ты змей-искуситель?
— Ну, зачем так! Я совсем наоборот. Я твой ангел-хранитель, — обижено сказал голосок.
— Ангел? Если ты ангел, тогда почему хотел заставить меня без одежды выйти к пьяной дворне? — подозрительно, спросила я.
— Чтобы спасти твою жизнь, — сердито ответил он. — Тебе грозит смертельная опасность! Открой глаза и сама увидишь.
Я послушалась и открыла глаза. На столе догорала оплывшая свеча. В ее мерцающем свете, из окна на меня в упор смотрело заросшее до глаз волосами страшное лицо с блестящими глазами. Меня охватил ужас. Такого страшилища я никогда в жизни не видела. Я попыталась сесть в постели, но не смогла. В отчаянье, я сунула под подушку руку, вытащила пистолет и, не целясь, нажала на курок. Сухо щелкнули кремни, и раздался выстрел. Спальню затянуло дымом и страшная рожа исчезла. Тотчас за окном что-то громко затрещало, после чего наступила тишина.
— Господи, прости и помилуй, — прошептала я, чувствуя, что все тело у меня в холодном поту и всю бьет внутренняя дрожь.
В носу у меня защекотало, и я громко чихнула. Едкий пороховой запах помог окончательно проснуться. Оказалось, что я спала под пуховым одеялом в душную июльскую ночь, была вся мокрая от пота, но ни прекрасного любовника, ни ангела-искусителя рядом не оказалось. Остальное, правда, было, любовная истома, открытое настежь окно и дымящийся пистолет в руке.
Страх постепенно проходил, я заставила себя встать, подошла и захлопнула створки. Небо уже было серым, на нем светилось лишь несколько самых ярких звезд. Ночь прошла, и я почти успокоилась.
Какая же я дура, легла спать с открытыми окнами да еще в ночь полнолуния, — подумала я. — Хорошо, что хоть ангел вовремя разбудил.
Я решила, что страшная рожа, как и все остальное, мне просто приснились, и выстрелила я непонятно куда и в кого просто с испуга.
Однако снова лечь я не решилась, налила в туалетную лоханку холодной воды и смыла с себя любовный пот и ночные страхи.
Когда привела себя в порядок, на улице совсем рассвело. Я выглянула и посмотрела, что такое могло трещать во дворе после выстрела. Прямо под моим окном лежала сломанная лестница. Клумба с цветами и так пострадавшая от недавних ночных похождений, оказалась окончательно затоптанной. Похоже, что волосатый страшила мне не привиделся, а действительно пытался пробраться в комнату, и стреляла я в него не просто со сна.
Я подумала, что остаться еще на одну ночь в доме Трегубова нельзя ни в коем случае. Слишком много здесь происходило опасного и трудно объяснимого.
Получалось, что ничего волшебного со мной не произошло, а было обычное покушение.
Я проверила, крючок, привязанный к проушине лентой, его неведомые злоумышленники открыть не смогли, значит, пока прямой опасности нападения не было. Успокоившись за свою жизнь, я решила лечь досыпать. И еще мне нужно было придумать, как уговорить Алешу поскорее вернуться в город.
С закрытыми окнами в спальне было душно, но мне так хотелось еще раз посмотреть чудесный давешний сон, что я опять забралась под пуховое одеяло. Однако, как я ни старалась, больше ничего интересного мне не приснилось.
Весь этот день в Завидово было тихо и спокойно. Дворовые после вчерашнего праздника бродили по дому как сонные мухи. Костюков, когда я зашла его навестить, с трудом открыл глаза, а Марья Ивановна так вообще не выходила из своей комнаты. Я с нетерпением ждала возвращения мужа, читала у себя в покоях, а когда выходила, старалась не задерживаться в безлюдных местах.