— Пришлось. Здесь не было ремонта с тех пор, как был куплен этот дом... еще до твоего рождения, а тебе сейчас — сколько? Тридцать два?
Дэвид кивнул.
— Тридцать три в октябре.
— Кроме того, из-за больной ноги Лиз нам пришлось переместить духовой шкаф на стену.
— О, не поймите меня неправильно. Мне здесь все нравится, просто я удивлен, что вы не переехали в более подходящее место.
— Зачем? — удивился Джордж. — Этот дом хранит много воспоминаний о счастливых временах. Здесь выросли вы, наши дети. Ты и представить себе не можешь, как мне нравится, когда все собираются в этом старом особняке.
У Молли вдруг возникло непреодолимое желание стать членом их дружной семьи, стать женщиной, которая родит Дэвиду детей, чтобы Джордж и Лиз могли радоваться появлению новых внуков, а у Чарли появились бы братики и сестренки, а у них с Дэвидом...
Ну хватит! — приказала она себе. Ее воображение уж слишком разыгралось. У них с Дэвидом не может быть совместного будущего, и она должна помнить об этом. Иначе ей попросту не пережить боль от неминуемой разлуки с ним.
Это был отличный день.
Обговорив все детали относительно свадьбы, они поехали домой. Удивительно, но Дэвид уже начал воспринимать дом Молли как свой собственный. Вскоре к ним присоединились Джорджия, Ник и их дети. Они все вместе разместились на веранде и стали наслаждаться теплым весенним днем.
И это было весьма кстати, так как Джорджия выглядела очень усталой.
— Тебе следовало остаться дома и отдохнуть, — упрекнул сестру Дэвид.
Джорджия подняла на него удивленный взгляд.
— Общество моего любимого брата гораздо важнее любого отдыха. Я хочу по максимуму наверстать упущенное время. — Джорджии хотелось услышать все подробности относительно трагедии. Поэтому Дэвиду пришлось заново ее пережить. Но, как ни странно, рассказ на этот раз ему давался легко. Он больше не испытывал мучительной боли от тяжелых воспоминаний. Должно быть, только сейчас он принял жизнь такой, какой она есть, и готов был двигаться дальше.
Когда гости разъехались, Дэвид принялся мерить веранду огромными шагами.
— Ты не против, если я пойду порыбачу? — спросил он, когда они, уложив Чарли, наконец-то остались одни.
Молли бросила на него удивленный взгляд.
— Разумеется, не против. Ты волен делать все, что пожелаешь, и тебе не нужно меня спрашивать.
Почему-то Дэвид совсем не ожидал услышать такой ответ. Но сейчас он решил не раздумывать над этим. Поцеловав ее в щеку, он накинул теплое пальто и отправился на пристань, надеясь встретить там Боба.
Дэвиду повезло. Боб как раз готовил лодку для спуска на воду. Выцветшие глаза старика усмехались.
— А я как раз спрашивал себя, когда ты появишься.
— Прости, я был занят.
— Не нужно ничего объяснять, дружище. Идем?
Дэвид молча последовал за Бобом. Они слегка отплыли от берега и бросили якорь в русле реки. Дэвид увидел вдали дом Джорджии, а справа от него особняк, которого раньше не было. Огромное блочное здание с французскими окнами возвышалось над морем, словно свидетельствуя о достатке хозяина.
— Чей это дом? — спросил Дэвид, указывая на массивное строение. Боб поднял взгляд и усмехнулся.
— Это особняк Дэна Гамильтона. Он отгрохал его пару лет назад. Странно, что ты еще там не был.
Да, не был. Он ощущал себя не очень комфортно в обществе старых друзей — похоже, взаимно, поэтому неудивительно, что его туда не пригласили, ни туда, ни в дом Гари и Эмили. Горькая обида и сожаление вдруг пронзили Дэвида.
— Я был очень занят, — пробормотал он.
Боб снова усмехнулся.
— А что такое с этой ногой? — неожиданно спросил он.
— А что такое? — переспросил Дэвид, удивленный такой прозорливостью старого приятеля.
— Ну, я ведь не слепой. Ты потерял ее? — прямо спросил пожилой мужчина. — Ботинок сидит не так, как надо. Это не слишком заметно. Но среди моих знакомых есть такие, кто потерял ногу, и я знаю, как это выглядит. Если не ошибаюсь, ты недавно рассказал все отцу. Что думает старик Джордж по этому поводу?
Ну и хитер же ты, старый черт! — подумал про себя Дэвид.
— О, он очень расстроился. Но это пройдет. Я ведь справился.
Боб понимающе кивнул.
— А когда ты планируешь вернуться сюда насовсем?
Дэвид вздохнул.
— Я не планирую возвращаться. Англия больше не является моим домом, Боб. У меня совершенно новая жизнь в Австралии.
— И ты считаешь, что это правильно?
— Да, я так считаю.
— Ну что ж, надеюсь, это сделает тебя счастливым, — угрюмо буркнул Боб, и в последующие три часа они почти не разговаривали. Когда пришло время возвращаться, Боб завел двигатель и мрачно бросил: — Хочу попросить тебя только об одном: не обижай Молли. Не разбивай ей сердце. Она этого не заслуживает. А ее мальчик тем более.
— Нет, не заслуживает, — согласился Дэвид и, собрав пойманную рыбу, понес ее в дом, терзаясь вопросом, не получает ли он от Молли больше, чем дает, или же у них взаимовыгодные отношения.
Молли застала его за мытьем посуды.
— Пахнет многообещающе, — заметила она с улыбкой.
Дэвид кивнул головой в сторону холодильника. Молли открыла дверцу морозильной камеры.
— О, на завтрак нас ждут макрель и морские раки! — воскликнула она, поворачиваясь к нему.
— А сейчас было бы неплохо выпить крепкого чаю. Признаюсь, мне совсем не понравился холодный кофе Боба, который мы пили весь вечер. — Он вытер руки. — Кстати, почему ты до сих пор не спишь? Я думал, что ты уже видишь десятый сон.
— Я рисовала.
— Все это время?
Она мягко улыбнулась.
— И ждала тебя. Ты сказал, что мы увидимся позже.
Он расслабился и понял, что был напряжен с того момента, как она посоветовала ему заниматься своими делами, не спрашивая ее. Дурак. Он подумал, что ей все равно, а она всего лишь не хотела ограничивать его свободу. Это вовсе не означало, что она не хочет его. Совсем наоборот. Одного ее взгляда оказалось достаточно, чтобы удостовериться в этом.
День свадьбы приближался с неумолимой быстротой.
Дэвид проводил много времени с отцом. Во время его отсутствия Молли рисовала, готовясь к выставке, а потом они вместе красили коттедж. Результаты не заставили себя ждать. Старый, полуразвалившийся дом наконец-то начинал приобретать вид пусть и маленького, но очень уютного особнячка.
Дэвид закрепил ворота, починил калитку и отшлифовал фасад коттеджа почти до самого основания, а потом покрасил его.