— Я совсем недавно снова научился ходить, но играть в футбол... не знаю, по-моему, еще рановато...
Молли резко повернулась к нему. В ее глазах по-прежнему сквозила боль.
— Мне правда очень жаль. Я так много о тебе слышала, и все разговоры сводились к тому, что ты очень активный. Должно быть, тебе действительно пришлось несладко.
Дэвид постарался выдавить улыбку.
— Это уж точно. Невозможность пошевелить ногой почти свела меня с ума. Но сейчас мне гораздо легче. Я столько всего могу: бегать, плавать и нырять, могу водить автомобиль, работать в саду, и, что самое замечательное, это больше не причиняет мне никаких страданий.
Их взгляды встретились, и, слегка кивнув головой, она улыбнулась.
— Ну и отлично.
— Просто...
Она резко подняла голову, желая услышать продолжение.
— Что?..
— Не говори им. Я имею в виду, моим родственникам. Прошу тебя. Я не хочу, чтобы вокруг этого поднималась ненужная суета. Возможно, после свадьбы я сам все расскажу.
У нее появилась морщинка на переносице, а пухленькие губки надулись.
— Я не имею привычки обсуждать проблемы других людей.
Дэвид кивнул.
— Спасибо. — Он потер затылок и взглянул на часы. — Послушай, я знаю, что еще слишком рано, но я очень устал. Мне бы хотелось лечь спать пораньше. Если не возражаешь, я пойду.
Молли нахмурилась.
— Ты уверен? А как же ужин?
Он покачал головой, и у нее снова появилась морщинка на переносице.
— Давай я хотя бы приготовлю тебе пару бутербродов или еще что-нибудь легкое. Ты так много работал.
У него в животе заурчало, и он усмехнулся.
— При мысли о бутербродах у меня слюнки потекли. А пока ты будешь с ними возиться, я разберу свои вещи...
Молли появилась в коттедже несколько минут спустя. При виде горячего чая и бутербродов с сыром у него во рту пересохло.
— Пахнет потрясающе. Ставь сюда. — Он указал на маленький столик в центре комнаты. — У меня зверский аппетит. Я одним махом разделаюсь с ними. Спасибо тебе, Молли.
— Не за что. Послушай, Дэвид, ты уверен, что тебе будет комфортно здесь? А если тебе захочется выпить воды или еще что-нибудь?
— Я встану и приду в дом, — сказал он и заметил, как на ее лице появилась озабоченная морщинка.
— Не разговаривай со мной, как с безмозглым ребенком! — упрекнула она. — Меня беспокоят ступеньки.
— Ну что ж, мне придется надеть протез.
— Но ведь это же неудобно.
Он усмехнулся.
— Да, Молли, неудобно. Но в этой жизни много неудобств. В конце концов и к этому можно привыкнуть. Кроме того, здесь есть ванная комната на случай, если мне захочется пить. А сейчас, если тебе больше ничего не нужно, мне бы хотелось отдохнуть.
Его слова подействовали на нее как холодный душ. Она быстро кивнула.
— Как скажешь. Мы с Чарли сходим за рыбой, которую оставил для нас Боб.
Молли расправила плечи и отвернулась, стараясь скрыть обиженный взгляд. Дэвид вдруг почувствовал себя последним негодяем. Но он слишком устал, чтобы как-то сгладить ситуацию, поэтому просто позволил ей уйти.
Несколько минут спустя в доме воцарилась мертвая тишина. Дэвид растянулся на кровати. По крайней мере сегодня он сможет как следует выспаться. Но стоило ему закрыть глаза, как перед ним тут же вставал образ Молли. О боже, она с таким сочувствием и болью смотрела на него, а он вместо благодарности практически велел ей убираться куда подальше.
Черт. Завтра придется попросить у нее прощения.
Он устроился поудобнее и глубоко вздохнул. Впервые за несколько часов ему удалось вытянуть ногу. Тело ныло, а голова гудела из-за разницы во времени.
Дэвид немного поворочался и понял, что, несмотря на усталость, ему вряд ли удастся быстро заснуть. Он снова поправил подушку и, перевернувшись на спину, уставился в окно. На кухне горел свет. Должно быть, она готовит рыбу, подумал он, сожалея о том, что отказался от ужина. Черт возьми, а ведь сейчас он мог бы сидеть с ней и Чарли и получать удовольствие от свежевыловленной рыбы, вместо того чтобы лежать здесь и тупо смотреть в потолок.
Ему почему-то стало интересно, в котором часу она ложится спать. Он снова вспомнил соблазнительную впадинку на ее груди и почувствовал, как у него засосало под ложечкой, но уже не от голода.
Дурак. Сумасшедший. Какого черта он забивает себе голову ерундой?!
Разве такая женщина захочет его? Вряд ли. Особенно после того, как узнала о его недостатке. Он видел жалость в ее глазах, видел, как она смотрела на его ноги, когда он рассказал ей.
Он видел это и раньше. Селия смотрела на него точно так же, когда впервые после аварии увидела его ногу.
Нет. Он не опустится до жалости к себе. Это глупое, бесполезное, разрушительное чувство, и он не поддастся унынию из-за того, что первая женщина, которая за многие годы вызвала его интерес, отвернулась, узнав о его неполноценности.
О боже, он ненавидел это слово.
Ненавидел все, что оно под собой подразумевало.
Ему вдруг стало любопытно, что подумает отец, когда узнает, что сын, которого он так любит и которым так гордится, наконец-то вернулся домой. Но вернулся инвалидом.
Черт.
Дэвид повернулся к окну и увидел свет на втором этаже. В спальне Молли?
Да. Она задернула занавески. Ее соблазнительный силуэт заставил его до боли хотеть того, чего он никогда не получит. Молли Блайт — женщина твердых правил. Она живет в гармонии с собой и с окружающим миром и вряд ли захочет путаться с мужчиной, который физически и морально несовершенен, который даже не может признаться собственному отцу в том, что его жизнь превратилась в настоящий кошмар.
Дэвид снова сощурился от боли. Но на этот раз боль была не физической, и избавиться от нее будет гораздо сложнее. Поэтому он просто лежал, слушая рокот морских волн, и сам не заметил, как заснул.
Крик разбудил ее.
Нет. Не крик. Скорее вопль, непонятный, неразборчивый. Молли встала и выглянула в окно. Крик раздался снова.
И он доносился из коттеджа.
Ее сердце замерло. Она накинула халат и бросилась к коттеджу.
— Дэвид?! С тобой все в порядке?
Послышалось что-то нечленораздельное.
— Дэвид?! — снова позвала Молли.
Тишина. Сквозь щель в занавеске она увидела, что он беспокойно ворочался на кровати. На коже блестели капельки пота. Он снова что-то пробормотал, и когда она подошла ближе, то ясно услышала слова: «Нет! Не дайте ему умереть!»