– Как тебя звать-то теперь? – в очередной раз спросил Гош.
– Я же сказал – Клинт Иствуд. С именем у меня пока что нелады. Зови Цыганом, не промахнешься. Так что ты хотел сказать про свои нервы завтра на рассвете?
– Нервы? А-а… Понимаете, мужики, я ведь так и не придумал, как нам действовать. Пообещать Жене я мог что угодно, лишь бы она в город пошла. А вот каким макаром ее оттуда вытаскивать? У нас же задача не просто набить как можно больше мирного населения. А скорее наоборот.
– Да мы и не сможем, наверное, – заметил Цыган. – Силенки уже не те. Злости не хватит. Когда у «тупых» последний налет на ранчо комедией окончился, я знаешь как обрадовался?
– Надоело стрелять, – кивнул Большой.
– Вот именно, – подытожил Гош. – Нам не убивать нужно, а пугать. Чтобы сами Женю под белы рученьки привели. Тем более мы не знаем толком, где она. Нужно так войти в город, чтобы все на четвереньки попадали и взмолились – ребята, все, что хотите, только больше не надо.
– Въехать на танках к «Белому дому» и молча встать, – мечтательно произнес Цыган. – Без единого выстрела. Главный на переговоры сам выскочит.
– А ты на танке сможешь?
– А чего бы и не смочь? Припрет – научимся. Был бы танк… – Цыган неожиданно осекся и повернулся к Большому.
– Сейчас! – понял тот и убежал к машине.
Гош весь подался к Цыгану, поедая его глазами.
– Кажется, нащупали войсковую часть, – кивнул тот. – Готовь десять баксов.
Гош сильно потер кулаками глаза.
– Проклятая амнезия, – пробормотал он. – Знаешь, я придумал для нее подходящее название. Пятнистая амнезия.
– Хорошее название, – одобрил Цыган.
– Все не могу свыкнуться с тем, что поражена не только память, но и способность реализовывать абстракции. Действительно – почему я не могу научиться управлять танком? Я уверен, что этого не умею. Но кто мне запретит попробовать, а? Женя говорила, что москвичи учатся. А мы разве хуже?
– Ты чего? – озабоченно спросил его Большой, протягивая Цыгану карту.
– Я много раз проезжал мимо ворот с красными звездами, – объяснил Гош. – Но никогда за них не заходил. Может, из-за того, что патронами еще в Питере у дохлых ментов разжился. А там, за этими воротами, чего только нет…
– Там очень много трупов в погонах, – сказал Цыган. – Так что не переживай, туда никто особенно не суется. Народу хватает и тех египетских мумий, что по улицам валяются. Кстати, в Туле их разгребли. В этот раз ни одной не видел.
– Показывай карту, – распорядился Гош. – Проклятье, как нас мало, некого здесь оставить. Прямо сейчас бы слетали.
– Я могу остаться, – предложил Большой. Видимо, перспектива увидеть очень много трупов в погонах его не прельщала.
– Ты понадобишься. Там все очень тяжелое.
– Ну, я мог бы, конечно… – протянул Цыган.
Гош, разглядывая карту, скрипнул зубами от досады.
– Некстати Белый скопытился, – признал Цыган. – А из Сан Сеича пастух, как из меня цыган.
– Мы поедем на рассвете, – принял решение Гош. – То есть мы все. Я буду ждать. А вы пока что слетайте и установите место, где это. Если найдете… Если увидите большую технику на гусеницах, танки или самоходки, тогда основное внимание на то, в каком состоянии там ГСМ и артиллерийские склады. Это хозяйство жрет прорву солярки. Да и снаряды тоже могут пригодиться. И вот еще что – аккумуляторы! Тоже проблема. Куча проблем, мужики. Самая ерундовая из которых – действительно научиться управлять танком. Вот ты заведи его сначала…
– Прикурить дадим от «Лендровера», – подал идею Большой.
– Там, по-моему, нужно двадцать четыре вольта. Ладно, на месте разберетесь. Поезжайте, братцы. Сан Сеичу только радируйте и поезжайте. И молитесь по пути.
– Чтобы нам техника не понадобилась? – угадал Цыган.
– Вот именно, – кивнул Гош.
Большой крепко пожал ему руку и ушел разворачивать свой «Дефендер».
– Тебе по дороге машину поискать? – спросил Цыган.
Гош благодарно кивнул.
– Здесь места небогатые, так что хотя бы «Ниву». Только поновей.
– Сделаем. Ты это… – Цыган неопределенно помахал рукой в воздухе, подбирая слова.
– Чего? – подозрительно насупился Гош.
– Ты не переживай так. Ну, из-за Жени. Ее за язык никто не тянул. Сама вызвалась, знала, на что идет. Опыт у девицы есть, постоять за себя умеет. Выкарабкается. Ей же хотелось красиво выступить, ты что, не заметил?
– Еще как заметил. Поэтому и стал уговаривать. А не стоило.
– Да почему? Гошка, не накручивай себя. Ни в чем ты не виноват.
– Даже если она знала, на что шла… – медленно произнес Гош. – Мы все равно знали об этом больше.
– Ну, для меня это уже чересчур сложно. Короче, я дал тебе совет. Не комплексуй. Женя отличная девчонка, и она справится.
Гош снова опустил голову, о чем-то поразмыслил, и вдруг на Цыгана посмотрел его привычный ехидный острый глаз. Тот даже рот приоткрыл, настолько Гош за несколько секунд внешне переменился.
Гош, не переставая хитро щуриться, ткнул Цыгана пальцем в грудь.
– Они ее изнасилуют, убьют и съедят! – заявил он. Повернулся и ушел к машине, в кусты.
– Эй, мужик! – крикнул обалдевший Цыган ему вдогонку. – Не сходи с ума!
В кустах хлопнула дверца. Цыган постоял на месте в нерешительности, сплюнул под ноги и тоскливо поплелся к «Дефендеру», где ждал Большой.
– Ну, чего он? – спросил великан.
– Переживает дальше некуда, – ответил Цыган. – Прямо так переживает, сил нет смотреть.
– Хороший парень Гошка, – расплылся в улыбке Большой.
– Хороший. И сволочь редкостная, – сообщил Цыган. И хотя Большой немедленно потребовал от него толкования, что бы такая характеристика могла означать, комментировать свой диагноз не захотел.
* * *
– Подойди ко мне, не бойся, – сказал Главный. Женя послушно шагнула вперед. Главный сидел в большом кресле за громадным столом и улыбался мягкой отеческой улыбкой. Очень искренней. Над его головой примерно так же улыбался со стены портрет незнакомого Жене мужика. Судя по всему, портрет остался в кабинете от прежней власти, и Женя с первого же взгляда эту власть невзлюбила. Еще у нее родилась догадка, почему Главный не снял портрет. То есть он, конечно, мог предполагать, что мужик с портрета жив-здоров и скоро вылезет из секретного правительственного бункера руководить. Но на самом-то деле они с Главным просто были весьма похожи. Мордастые лысеющие дядьки немного за пятьдесят. Разве что у Главного физиономия была как-то больше похожа на человеческое лицо, а не на раскормленную харю победившего всех на свете пролетария.