Она подняла голову, глаза ее недоверчиво округлились.
— Вы? С какой стати вы будете это делать?
Он пожал плечами, раздумывая, какую причину придумать, чтобы она поверила, и привел, наверное, самую неубедительную:
— Потому что я подвел вас с телефоном.
Нет, не то. Это она взяла чужой телефон, а не он.
Чтобы не дать ей возможности вспомнить об этом, он невинно поинтересовался:
— Вы ведь сказали, что это благотворительный аукцион?
— Да, а что?
Он снова небрежно пожал плечами. Да, Бог есть.
— Я давно хотел потратить толику денег на благотворительность. Вот и настал мой день. Я мог бы проводить вас, тогда и вам не придется ехать одной, вести машину. Все просто. — Он поощряюще улыбнулся.
Она колебалась, и так долго, что он почти потерял надежду, но потом начала сдавать позиции:
— Я просто не могу позволить вам...
— Конечно же, можете. Меня туда все равно приглашали. Только скажите «да».
Она никак не могла решиться. И он немного надавил:
— В какое время вы должны быть там, где это и какая форма одежды?
Она машинально ответила. Он почти слышал, как крутятся винтики в ее голове.
— С семи тридцати до восьми, Гольф-клуб позади приюта, черный галстук.
— Прекрасно. Я заеду за вами в семь.
— Но вам будет до смерти скучно...
— Глупости. Я даже мог бы принять участие в торгах и купить что-нибудь — ведь вы не станете возражать, если я выложу немного на благотворительность, верно?
— Ну...
Он улыбнулся, видя, что ей нечего возразить. Наша взяла.
— А поесть нужно? — спросил он, не давая ей возможности отступить.
Она покачала головой, словно оглушенная его вопросами.
— Нет. Там кормят. Я уже купила билеты, так что вы получите бесплатный обед из трех блюд.
Его улыбка стала шире.
— Отлично. С каждой минутой будущее становится все заманчивее. Теперь бы мне еще получить свой телефон...
Она поднесла руку к губам.
— О господи, извините, я снова забыла.
Она вышла в прихожую и стала рыться в своей удивительной сумке.
— Вот он, — сообщила она, выпрямляясь, и Мэтт с трудом перевел дыхание, отводя взгляд от распахнутой щели ее халата.
— Спасибо, — поблагодарил он сдавленным голосом. Их руки соприкоснулись, когда они обменивались телефонами, и он поразился, что не видно искр. — Кстати, я не знаю до сих пор, как вас зовут.
— Джорджия, — тихо ответила она. — Джорджия Бекетт.
Бекетт. Память дразнила его, но продолжала изменять.
— Мэтью Фрейзер. — Он протянул руку и, ощутив твердость тонких, грубых от работы маленьких пальчиков, неохотно разжал ее, пораженный приятным ощущением. — Значит, приеду за вами в семь.
— И все-таки получается, что я ужасным образом навязалась. Я могла бы поехать на такси!
— И провели бы целый вечер в одиночестве? Как скучно. Не угрызайтесь, теперь я уже мечтаю побывать там. Готовьтесь, как хорошая девочка, а я пойду заложу карсту.
Джорджия хихикнула, и этот смешок оказал на него странное воздействие.
— Хорошо, — согласилась она послушно. — Благодарю вас.
— Это я вас благодарю. — Мэтт улыбнулся в ответ, потом сунул в карман мобильный телефон и ушел. Сев за руль своего автомобиля, он с облегчением вздохнул. — Благодарю тебя, Господи, — произнес он и удовлетворенно усмехнулся. Он проведет вечер с самой обольстительной женщиной, которую когда-либо встречал. Вспомнить бы еще, откуда он ее знает и где встречал раньше...
Джорджия села на нижнюю ступеньку лестницы и бездумно уставилась на дверь. И как это, черт возьми, она дала уговорить себя? А что, если он серийный убийца? Его имя казалось знакомым... Из газет? Может быть, он бывший заключенный? Специально перепутал телефоны, чтобы узнать, где она живет, и убить ее...
— Ну, Джорджия, ты и навыдумывала, — возмутилась она, топая вверх по лестнице. — Какой он убийца! — Хоть у него действительно вызывающие беспокойство пронзительные глаза. — Ты сумасшедшая, заклеймила она себя и, открыв дверь гардероба, стала изучать его содержимое. Ей нужно что-нибудь скромное, простое, элегантное.
Она вытащила черное платье — единственный наряд, который отвечал хотя бы отчасти ее требованиям, — и повесила его на дверцу гардероба. Отлично. Теперь туфли. Может быть, даже найдутся приличные колготки? Желательно черные...
— Ага! — Она обрадованно извлекла из ящика нераспечатанную упаковку.
Теперь за дело. Натянув белье, она высушила волосы, наложила тонкий слой грима и умело подвела глаза, чтобы они выглядели немного больше. Потом мазнула губы помадой и чмокнула ими, чтобы она ровно легла. Все готово.
Сжав губы, чтобы не испачкать платье, она натянула его на себя, одернула и посмотрелась в зеркало. С глубоким вырезом, без рукавов, но со спущенными плечами, которые образовывали маленькие рукавчики, оно было скроено по косой и падало красивой волной к щиколоткам. Тяжелый креп колыхнулся вокруг ног, когда она повернулась посмотреть на себя сзади. Хм. Втянув живот, Джорджия снова оглядела себя и пожала плечами. Она ведь мама. И, в конце концов, на аукционе будут выставлены на продажу ее услуги, а не тело, напомнила она себе. Но тут маленький правдивый червячок у нее внутри намекнул ей, что она беспокоится не об играх на аукционе — ее волнует ловкий телефонный вор с насмешливыми и такими интересными глазами, каких она уже давно не видела. На нее накатила волна щекочущего страха. Или это предвкушение? И о чем, черт возьми, она думала, когда позволила ему уговорить ее? А весь этот вздор о том, что она лишает его возможности потратить деньги на благотворительность?.. «Тут-то я и сглупила», — подумалось ей, и она улыбнулась.
Снова повернувшись, она втянула мышцы живота и с удовлетворением кивнула. Затем сунула ноги в туфли, вздрогнув при мысли, что придется провести еще несколько часов на ногах, и, тихонько напевая, спустилась вниз. Дженни воскликнула:
— Блеск!
Люси обняла ее и уверила, что она самая красивая, а Джо только произнес:
— Иди, ма!
Одобрение? Хвала Небесам! Итак, где ее эскорт?..
ГЛАВА ВТОРАЯ
Собралось блестящее общество, состоявшее из богатых женщин с темным загаром и в бриллиантах в сопровождении полных, лоснящихся от жары мужчин, у которых талии были затянуты широкими поясами, скрывшими тот факт, что после обеда брюки стали им тесноваты. Тем не менее все эти богачи собирались потратить свои деньги на хорошее дело.
Джорджия радовалась, что теперь отдалилась от них, потому что всегда терпеть не могла развлекать клиентов Брайена, возмущалась непрестанным давлением с его стороны, принуждавшим ее отвечать на фальшивые улыбки и предательское дружелюбие.