Лешка даже не понял, как уже оказался у клуба – словно бы сами собою вынесли ноги. Опомнился только лишь под ярко-фиолетовым фонарем у афишного стенда, на котором красовалась написанная от руки афиша – «Ди Джей Колесо и Кампания». Слово «компания» почему-то было написано через «А» – «кампания». Ди Джея Колесо – местного уроженца Мишку Колесова – Лешка знал хорошо, как, впрочем, и всю «кампанию» – гопников «туши свет, сливай масло». В музыке они ничего не смыслили, зато обожали подраться, особенно, если вчетвером на одного, да пыхнуть за крыльцом анаши, которой – имелись такие подозрения – через подставных лиц торговала пресловутая бабка Федотиха. Конечно, торговала! Иначе б откуда у нее «Таврия», с одного спирта, что ли?
– Э, пацан, закурить дай!
Лешка вздрогнул – ну, вот оно, начинается. Ох, зря он сюда подошел. Ну, да делать нечего, не он начал…
Пожав плечами, юноша оглянулся, приметив позади себя, шагав в трех, мелкого круглолицего крепыша Витьку Битюгова, касимовского пацана лет одиннадцати, самоуверенного и наглого, как немецкий танк. Ну, еще бы не наглеть, когда во-он, невдалеке, на скамейке – «кампания» гопников. Короткие, «зэковские» стрижечки, спортивные штанишки, кроссовки – а кое у кого и туфли, это при спортивных-то шароварах! – футболочки черненькие… Ничего ребятишки, накачанные, – да только ведь и Лешка теперь не лыком шит! И мечом пришлось помахать, и сабелькой – кровишки попроливал, было дело, не своей, правда, волею, а будучи на военной службе ромейской империи. Так что у этой гопоты шансов перед Алексием Пафлагонцем, акритом пограничной стражи, не было никаких. Турок бивал, татар бивал, а уж эту-то шваль… Жаль, сабли под рукой нет – зато вон тут, рядом, от забора реечка отломалась, хорошая такая реечка, увесистая…
Посмотрев на «заводящегося на драку» пацана, Лешка скривил губы и сплюнул:
– Не наглел бы ты, Витька, а? Шел бы себе спокойно в клуб.
Мальчишка изумленно хлопнул ресницами и вдруг пошатнулся – ага, он к тому же еще и пьян. Не рановато ли начал спиртяшку хлестать? Хотя, по местным меркам, не рановато – тут обычно лет с пяти пить начинают, да потом друг перед другом хвастают, кто больше выпил. Хвастают, правда, недолго, потому как быстро спиваются…
– Э, парни, – чуть отбежав к гопникам, закричал Витька. – Он, похоже, наш. Меня знает.
– Какой – наш? – зло хохотнул кто-то из гопоты. – У нас отродясь таких патлатых не было! Глаза-то разуй, карасина!
Витька засопел – видать, обиделся на «карасину» – снова подбежал к Лешке, и сразу завелся:
– А ну, чего тут рыщешь, лошина?!
Небрежно оттолкнув Витьку рукой, Лешка рванул сторону, и, оторвав от забора рейку, спокойно направился к гопникам.
Кто-то из сидевших на скамье парней нервно рванулся прочь.
– Сидеть! – ухватил ренегата за шиворот мускулистый, небрежно развалившийся жлоб лет двадцати на вид. – Не ударит он. Дешевые понты кидает… Эй, брось палку, козел!
Игнорировав «козла» Лешка улыбнулся, все так же продолжая продвигаться вперед пружинящей кошачьей походкой, так, как учил когда-то покойный десятник Фирс, увы, сложивший буйную голову под турецкой саблей. Все это Алексей уже проходил в далекой крепости в Силистрии – и как подходить, и как отвлекать врагов, и как действовать обломком копья… Отвлечь – и нанести удар, а лучше – несколько. Ни капли жалости не светилось в прищуренных глазах юноши – он был сейчас не Леха-практикант, а воин пограничной стражи Великой империи, акрит. Перед ним были враги – и поступить с ними нужно было соответствующим образом.
– Предупреждаю сразу, господа турки, – пружиня ногами, ослепительно улыбнулся Алексей. – Бить буду по возможности не смертельно…
Оказавшись от гопников шагах в пяти, он плавно перенес весь тела на левую ногу…
– Но – действенно!
…Теперь – на правую.
– Ты кого это турками обозвал, козел?!
…Теперь – на обе. И – тут же, с менее чем секундной задержкой – безо всякого перехода ударил главного гопника в пах концом рейки.
Тот завыл, скрючился – еще бы, удар-то оказался силен да и поставлен правильно – прошедший немало заварушек десятник Фирс не зря потратил время на Лешку!
Юноша не останавливался, действуя энергично, как вел бы себя любой акрит.
Раз!
Отскочил в сторону…
Два!
Перенес вес тела на опорную ногу…
Три!
Нанес быстрый удар…
Четыре… – еще один!
Трое остались лежать, остальные убежали…
Нехорошо усмехнувшись, Лешка быстро осмотрел валявшихся на земле гопников, чувствуя запоздавшие укоры совести – все ж таки акритом он был там, а эти… эти были не турки. Главный жлоб так и лежал, скуля, держась руками за пах, второй скрючился и плакал, третий – слабо стонал, устремив взгляд широко раскрытых глаз в черное звездное небо. Этому не повезло больше всех – кажется, Лешка все же пробил ему грудь. Да-а-а… Хорошо б «скорую» вызвать… или хотя бы фельдшера. Послать бы кого-нибудь… Интересно, где этот мелкий черт, Витька? Да сбег, скорее всего, чего ему тут еще делать-то? Хреново тогда придется его сотоварищам… хотя, какие они ему сотоварищи, к чертям собачьим?
Обойдя клуб, юноша остановился в отдалении и с минуту прислушивался – нет, никаких криков слышно не было, если не считать обычных пьяных воплей да женского крика – кто-то из матерей надрывно искал свое чадо. Чадо, впрочем, откликаться на родительский зов вовсе не торопилось, видимо, хорошо разглядев в материнской руке длинную гибкую вичину.
– Ну, Вовка… – Женщина устало вытерла со лба пот. – Ну, погоди, паразит, ужо, напляшешься у меня, напляшешься…
Вовка?
Ага, во-он, кажется, прячется за крыльцом…
Дождавшись, когда женщина ушла, юноша подошел ближе, позвал:
– Вовка!
Один из пацанов оглянулся, и Лешка его еле узнал – аккуратно причесанный, в джинсах и такой же джинсовой турецкой рубашечке, Вовка выглядел вполне франтом, этаким сельским джентльменом, не то, что совсем недавно у трактора на болоте – грязный и в штопаных шортах…
– Эй, Вовка…
Подойдя ближе, мальчишка сверкнул глазами:
– Чего тебе?
– Тебя мать искала…
– Не, это не моя. Мои-то в город на выходные уехали, одна бабуся осталась.
– Ну уж, бабусе-то за тобой не уследить, – хохотнул Лешка и тут же попросил самым серьезным тоном. – Рашида-фельдшера знаешь?
– Усатенький такой? Молодой?
– Ну да, практикант. Он сейчас в клубе?
– Да, вроде был.
– Слушай, там, в аллее, у скамеечки… – Лешка показал рукой направление. – Три тела лежат, видать опились. Боюсь, не случилось бы чего. Ты б ему сказал, Рашиду… Мне-то самому некогда в клуб заходить, ухожу – на работу завтра.