— Ну, слава тебе, Господи! — отдышавшись, перекрестился Георгий…
О, что со мною сталось, Боже истинный? О, что со мною сталось? Пустота в душе,,.
Григорий Назианзин
… — Успели!
К толстенному валику весла была приделана ручка, похожая на блестящие гнутые трубки в спинках старых кроватей. Вся компания — Лешка с Владосом и Георгий со слугой Мисаилом — гремя цепями, остервенело ворочала тяжелое весло галеры. Да-да, именно так! Все случившееся с ними оказалось трагическим фарсом! Поиски судна привели путников к самому гнусному рабству! Их обманули, подло обманули, и самый главный обманщик — проклятый Галинда, скаливший сейчас зубы на длинном галерном помосте — куршее. Все было именно так и задумано — на дурачков. Заманили, сволочи! Схватили, обрили наполовину головы — чтобы, ежели что, легче было ловить — заковали в цепи.
«Черная лилия» — так называлась галера Гарнаби Лекамбра, бывшего христианина, а ныне — правоверного мусульманина, промышлявшего морским разбоем. Все они — и капитан Лекамбр, и гнусный мальчишка Галинда, и чернобородый грек Ионидис — оказались из одной шайки. И теперь… Что ждало теперь беглецов, пожалуй, было достаточно ясно — непосильный труд, побои, издевательства и — в конце концов — верная смерть.
Больше всех досадовал на сложившуюся ситуацию Лешка. Как же так?! Как он раньше не догадался, что все это обман, подстава?! Внезапно вынырнувший из ночи Галинда, его странные расспросы о родичах, о выносливости, о болезнях… О, теперь они отнюдь не казались странными! Юный разбойник просто-напросто выяснял — подойдут ли эти люди в гребцы? А сцена в таверне? Ведь слова трактирщика о кораблях, направляющихся в Константинополь, должны были — обязательно должны были! — насторожить всю компанию, однако подобного почему-то не случилось. Почему? Владос и Георгий со слугою в один голос твердили о воле Божией. Мол, значит, так и должно было случиться. Молиться надо, вот что! А вот Лешка так вовсе не считал. Молитвы молитвами — но надо надеяться на себя.
— Рвать надо отсюда! — перекрикивая шум волн, он повернул голову к Владосу.
— Что?! — не понял тот.
— Бежать, говорю!
— Как же отсюда убежишь?
— Придумаем!
— Ну… на все Божья воля.
Заколебали они со своей «Божьей волей»! И чего только не придумают, лишь бы самим ничего не делать. Лешка, конечно, тоже считал себя православным, как и большая часть россиян — и крещен был, и крестик у него имелся, мало того — даже в церковь заходил иногда по большим праздникам. Но вот спроси — во что веруешь? Блюдешь ли посты? И что ответить? То, что и большинство россиян.
А эти верили истово! Даже не сомневались нисколечко, что по морю – океану вполне можно доплыть до рая или, наоборот, попасть в ад. Лешке это казалось смешным… правда. Вот сейчас было не до смеха — плеть надсмотрщика уже проверила его плечи. Ожгло так, что мало не показалось! Бежать отсюда, бежать! Как бы только парней сгоношить с их «Божьей волей»? Ну вроде не дураки… Почему они так рассуждают? Попали в рабство к пиратам — причем лоханулись – то сами… так нет — «Божья воля»! Мол, тут уж ничего не поделаешь. Упаднические какие-то настроения.
Лешке вдруг вспомнилась Ирина Петровна, дачница и кандидат исторических наук. Она ведь говорила, что средневековые люди видели мир иначе, чем современные. Совсем – совсем по-другому. И соответственно поступали. Вот как сейчас — эти. «Божья воля», блин… А что если… Что если их немножко того… перепрограммировать? Стоит попытаться — все равно лучше ничего не придумаешь. Дорога-то у них сейчас одна — прямиком на тот свет. А помирать что-то не хочется. Рановато. Да и домой бы хотелось выбраться — рассказать, где был — не поверят! Нет, уж лучше не рассказывать. Или — если уж рассказывать — то, не то, что на самом деле было, а типа как бы сон интересный приснился. Только выбраться бы… Трактор, Черное болото, гроза — наверное, эти вещи как-то связаны с тем, что Лешка очутился здесь, в прошлом. Значит, наверняка имеется и обратный ход! Черное болото… Расположено недалеко от Калуги, вернее, между Калугой и Тарусой — при желании отыскать можно. Добраться бы… А для начала — с галеры сбежать, а то ведь никуда не выберешься и ничего не найдешь, так и сгинешь!
Галера уже давно шла под косым парусом, и гребцы отдыхали, пользуясь не столь уж частым моментом. На корме, согнувшись к бортам, дремали музыканты — бубен и литавры, — в обычное время задававшие темп гребле. Нельзя сказать, что на море были уж такие большие волны, не большие, скорее рябь, но — вполне чувствительно, особенно сейчас, осенью. Однако холодновато!
Лешка оглянулся, увидев позади, на линии горизонта, лиловые тучки. Такие вполне могут собраться в одну — и очень быстро. А это почти наверняка означает бурю. Значит, сейчас последует команда гребцам…
Длинный бич надсмотрщика опустился на плечи несчастных:
— Просыпайтесь, шакалы! Ишь, привыкли только жрать да спать. Нынче пришла пора поработать!
Проснувшиеся гребцы взялись за весла. Их уже не нужно было подгонять — слишком уж хорошо были видны собирающиеся на горизонте тучи.
— Пам-бам! — в унисон с барабаном ударили литавры.
Поднявшись, упали в воду тяжелые весла…
— Пам-бам!
Галера дернулась и увеличила скорость.
— Пам-бам!
Лешка уже ни о чем не думал — просто греб. Слева от него, ближе к воде, отрешенно работал Владос, справа — Георгий, его слуга Мисаил и еще один несчастный, из тех, что захватили обманом. Всего — пять человек. Вообще-то, как не так давно заметил Владос, их должны были раскидать по разным веслам — чтоб ни о чем не сговорились, — но пока не успели. Так что можно было иногда пообщаться… если б не зоркие глаза надсмотрщиков и не их жгучие плети.
— Пам-бам!
А волны уже стали больше, выгнули покатые зеленовато-бурые спины, и галера то забиралась вверх, то съезжала вниз по пологой дуге, зарываясь носом в воду.
— Быстрее, быстрее! — кричали надсмотрщики, а стоявший на корме капитан в белом берберском плаще подозрительно всматривался в небо.
— Быстрей!
Гребцы — шиурма — и сами знали, что надо быстрей, ведь в случае чего, они-то уж точно не спасутся, пойдут ко дну вместе с кораблем.
— Пам-бам! Пам-бам!
— Быстрей!!!
Лешка ворочал веслом, как каторжный, да, по сути, все они и были на каторге, только вот не по приговору суда, а в силу собственной глупости. Море дыбилось спинами волн. Трещали борта и ветер свистел в снастях. «Черная лилия» пенила веслами воду.
— Пам-бам!
В один далеко не прекрасный момент Лешка заметил вдруг, что сидевший справа от него Георгий выдохся и побледнел.
— Держись! — закричал юноша. — Держись, Георгий!