Я сижу прислонившись спиной к двери своей спальни, чтобы не вошла Розалин, и пишу в дневнике. Чем меньше она знает о дневнике, тем лучше. Она и без того пытается влезть в мои мысли. Так что рисковать нельзя. Нечего ей знать, что мои сокровенные мысли можно прочитать, всего лишь зайдя в мою комнату. Придется прятать дневник. Сегодня вечером надо будет рассмотреть одну интересную доску на полу возле кресла, которое стоит в углу.

Сразу после обеда мама опять впала в забытье. Она очень много спала последние два дня. Но на сей раз заснула прямо в кресле. Я хотела разбудить ее и уложить в постель, но Розалин остановила меня. Буду писать в дневнике, пока не услышу храп Артура, и тогда мне никто не помешает пойти к маме.

Пока меня защищает этот дом, я могу сказать, что в замке вчера утром у меня появилось странное чувство. Мне показалось, будто там кто-то есть и наблюдает за мной. Утро было на удивление ясное, солнечное, пока дурацкое облако не пролилось прямо на мою голову. В это время я как раз сидела на ступеньке с дневником на коленях и никак не могла придумать, о чем писать и с чего начать первую страницу, поэтому просто загорала. Не знаю, сколько времени у меня были закрыты глаза, но уж лучше бы я держала их открытыми. Определенно там кто-то был.

До завтра, мой дневник.

Закончив читать, я огляделась. Сердце громко стучало, и дышала я часто и тяжело. Речь шла о теперь. Я писала о себе то, что происходило со мной в данную минуту.

Неожиданно мне показалось, будто на меня уставлены тысячи глаз. Я вскочила и бросилась вниз по лестнице, споткнулась на последней ступеньке и ударилась о стену. Поцарапала руки и правое плечо, выронила дневник, и он упал на землю. Я стала искать его в траве и ладонью коснулась чего-то мягкого и пушистого. С криком я отпрянула и убежала в другую комнату. Там не было дверей — ни в одной из четырех стен. Несколько дождинок упали на меня, потом они стали падать чаще. Я подошла к дыре в стене, где прежде было окно, и попыталась вылезти наружу. И увидела, как Розалин идет по дороге вроде бы с плащом в руке. Она решительно продвигалась вперед с предвещающим бурю выражением на лице и держа над головой руку, словно это могло спасти ее от дождя.

Я отскочила к другому окну, которое выходит на противоположную сторону, и вылезла наружу, расцарапав коленки о стену, когда тянулась к подоконнику. Спрыгнула я на бетон, и мои ноги пронзила острая боль, так как я совсем забыла, что на ногах у меня шлепанцы. Розалин уже подходила к замку. Отвернувшись от нее, я побежала.

У меня не было ни малейшего представления о том, куда я бегу. Словно мной руководил автопилот. Только когда, промокшая до нитки, я оказалась возле обнесенного стеной сада, мне вспомнилась запись в дневнике, и, содрогнувшись, я вся от макушки до пяток покрылась мурашками.

Пока я стояла около входа, застыв от страха, мое внимание привлекла белая тень за мокрым стеклом оранжереи. Открылась дверь, и появилась сестра Игнатиус с костюмом пчеловода в руках.

— Так я и знала, что ты вернешься, — воскликнула она, и на бледном лице хитро блеснули голубые глаза.

Глава одиннадцатая Где тут окуриватель

Я вбежала в оранжерею. Не чувствуя своего тела, встала рядом с сестрой Игнатиус. Плечи у меня были подняты выше ушей, как будто я, словно черепаха, старалась спрятаться внутри собственного тела. И еще я крепко сжимала в руках дневник, так что побелели костяшки пальцев.

— Ох, ты только погляди на себя, — произнесла сестра Игнатиус в своей радостно-беззаботной манере. — Ты похожа на мокрую мышь. Сначала надо обсушиться…

— Не трогайте меня, — торопливо произнесла я, отпрянув от нее. И повернулась к ней боком, хотя то и дело посматривала на нее через плечо.

— Тамара, в чем дело?

— Не делайте вид, будто сами не знаете.

Глянув через плечо, я увидела, что она на мгновение прищурилась, потом широко открыла глаза. Что-то заметила. Что-то, верно, знала. Она была похожа на человека, которого застали врасплох.

— Признайтесь.

— Тамара, — проговорила она, потом замолчала, как будто подбирая правильные слова. — Посмотри на меня, Тамара. Я… Позволь мне объяснить… Нам надо пойти в другое место. Не здесь же разговаривать. Не в оранжерее. Ты совсем мокрая.

— Нет. Сначала вы должны признаться.

— Тамара, послушай меня, пойдем в дом и там…

— Признайтесь, что это написали вы, — резко потребовала я. На ее лице отобразилось замешательство.

— Я не понимаю, Тамара. В чем я должна признаться?

— В дневнике писали вы! — крикнула я и сунула дневник ей в лицо. Яростно перелистала страницы. — Видите, здесь написано? Я спрятала дневник в своей спальне, а утром взяла его с собой в замок, чтобы начать в нем писать, как вы говорили, и вот смотрите. Как вы это сделали? — Я тыкала дневником ей в нос и одновременно листала страницы, размазывая мокрыми руками чернила. А она мигала, пытаясь рассмотреть мелькавшие перед ней слова.

— Успокойся, Тамара. Я ничего не вижу, ты слишком быстро листаешь страницы.

Я стала листать их еще быстрее. Тогда она ухватила меня за запястья своими сильными руками и твердо произнесла:

— Хватит, Тамара.

Это сработало. Сестра Игнатиус взяла у меня дневник и открыла первую страницу. Потом быстро пробежала глазами первые строчки.

— Это не для чужих глаз. Здесь твои мысли.

— Я не писала.

К этому времени я поняла, что она тоже не писала. У нее переменилось выражение лица, и ее растерянность не была наигранной.

— Тогда… кто?

— Не знаю. Надо посмотреть в начале.

— Здесь стоит завтрашнее число.

— Кое-что из написанного рассказывает о событиях завтрашнего дня.

Дождь стучал в окно до того громко, что казалось, стекло вот-вот разобьется.

— Откуда тебе знать, если завтра еще не наступило?

Голос у нее стал мягче, словно она пыталась уговорить разбушевавшегося психа, чтобы он отдал ей нож. Наверное, это отлично подействовало бы, вот только у меня не было ножа и никто не вкладывал его мне в руку. Не мой случай.

— Может быть, ты проснулась среди ночи и сама все это написала? Была сонная и поэтому ничего не помнишь. Я в таком состоянии еще и не то делаю. Брожу по дому, ищу что-то, сама не знаю что, передвигаю вещи, а утром ничего не могу найти. Правда-правда, — со смешком договорила она.

— Это другое, — спокойно возразила я. — Я написала о том, что произойдет сегодня и о чем я понятия не имела. Дождь, Розалин, плащ, вы…

— А что я?

— Я написала, что вы будете тут.

— Но, Тамара, я всегда тут, и тебе это известно.